"Флетчер Нибел, Чарльз Бейли. Семь дней в мае [D]" - читать интересную книгу автора

происходящее еще будет затрагивать его лично. Однако сегодня утром Кейси
не находил в себе обычной терпимости к ошибкам и заблуждениям своей
страны. Он был встревожен, и ему это не нравилось.
Полковник морской пехоты США Мартин Дж.Кейси казался самому себе
воплощением "живучести", если выражаться на жаргоне Пентагона. Он не
отличался особой красотой, но когда-то женщины находили его неотразимым,
да и теперь еще в разговорах называли симпатичным. Среди мужчин он
пользовался уважением. Кейси был чуточку выше шести футов и сейчас, после
года канцелярской работы, весил сто девяносто фунтов. По его расчетам, это
было фунтов на десять больше, чем нужно, однако никаких признаков ожирения
в его фигуре не замечалось. Прическа бобриком пока еще надежно прикрывала
начавшую лысеть макушку. Спокойные зеленоватые глаза и короткая шея
придавали ему солидность. Такими же солидными выглядели и его сыновья,
фотография которых стояла на письменном столе.
Кейси не относился к числу бескорыстных рыцарей истины и добра и не
блистал особым умом. В военно-морском училище в Аннаполисе, не проучившись
еще и года, он понял, что оба эти качества совсем не обязательны для
преуспевающего военного. И все же он был хорошим, храбрым морским
пехотинцем и надеялся уйти в отставку бригадным генералом. Если бы его
спросили, почему он не претендует на большее, он ответил бы: "Для Кейси и
этого хватит".
Почти час потребовался ему, чтобы прочитать "Таймс". Все это время, как
он и ожидал, его никто не беспокоил. Раз в месяц, по воскресеньям, Кейси
приходилось дежурить, чтобы поднять тревогу, если вспыхнет война или
разразится стихийное бедствие, ответить на телефонный звонок из Белого
дома или какого-нибудь конгрессмена, однако, как правило, ничего этого не
происходило. Правда, однажды звонили из Белого дома, но по какому-то
пустяку, так что Кейси даже не запомнил, о чем шла речь. Конгрессмены
звонили чаще; приходилось кратко записывать суть их претензий - чтобы в
понедельник утром кто-нибудь ими занялся - и в ответ выражать, если
требовалось, интерес, сочувствие или озабоченность.
В то время как Кейси просматривал почту, в кабинет, как всегда
бесцеремонно, ввалился младший лейтенант военно-морского флота Дорси Хаф:
по воскресеньям Хаф регулярно дежурил в шифровальном отделе, через который
проходили все радиограммы Пентагона. Хаф был обязан шифровать и
расшифровывать секретные документы. И сейчас он держал в руке пачку тонких
бумаг - копии телеграмм, присланных командующими американскими войсками за
границей в комитет начальников штабов.
- Ни черта интересного, полковник, - сообщил Хаф. - Все самое
обыденное.
Он бросил телеграммы на стол, плюхнулся в соседнее кресло и, казалось,
дремал, пока один из солдат караульного подразделения не принес по
приказанию Кейси два больших кофейника из белого фаянса.
Дорси Хаф постоянно сутулился, рот у него был вечно полуоткрыт, словно
он вот-вот начнет зевать. Он представлял собой тот тип офицера, к которому
Кейси относился, как говорила его жена Мардж, слишком прохладно.
Военно-морской флот интересовал Хафа разве что чуточку больше, чем весь
остальной мир. Кейси давно уже решил, что позолоченные дубовые листья
капитана 3 ранга никогда не украсят козырька фуражки Хафа. Однако во время
воскресных дежурств у Кейси обычно не было срочной работы, и потому