"Фридрих Незнанский. По агентурным данным ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

губам. Егор полез за папиросой.
- Курить можно?
- Валяй, окно открыто, чего не покурить. Ладно, чего ты завелся-то?
Егор жадно затянулся и примирительно произнес:
- Да ничего. Прости, дед.
- Ты лучше скажи, как с Мариной-то? - перевел разговор Голуб.
- С Мариной?. В кино идем вечером, - улыбнулся Егор, и вся жесткость
его черт истаяла в обезоруживающей улыбке.
- Это хорошо. Ты того. Она женщина серьезная и очень гордая. С нею
шутить нельзя. А я ей здесь за место отца. Понял?
- Так что, сватов к тебе присылать? - рассмеялся Егор.
- Ну, коль к этому идет, то ко мне, - заулыбался беззубым ртом Голуб.
С улицы послышался хруст и звук тяжелых, удаляющихся шагов. Егор пулей
вскочил, метнулся к окну.
- Да у тебя здесь свои шпионы, дед! - сердито произнес он. - Кто это?
Иди сюда, глянь, а то уйдет он!
- Коренастый такой? В кепке? - не вставая с места, спросил Голуб.
- Да. Кто такой?
- Да навязали мне урода, прости господи. А чего я? Наездники нужны, не
откажешься.
- И часто он так под окнами ошивается?
- Кто ж его знает. Скользкий мужик. К Марине все клеился, но она его на
дух не выносит.
- Ладно, Михалыч, пойду я. Засиделся.
Егор поднялся, лицо его снова помрачнело.
- Иди, парень. Проститься-то, надеюсь, зайдешь? - Голуб явно
расстроился, что конец встречи оказался так испорчен.
- Куда я денусь, - коротко бросил Егор и исчез.
Теплый день плавно перешел в столь же теплый, тихий вечер. Толпа
принаряженных женщин и девушек - основное население этой рабочей окраины -
высыпала из здания клуба. Все они работали здесь же, на конном заводе, все
были знакомы и шли парами или группками, обсуждая фильм, главную героиню, ее
шикарное платье, то, как легко отстукивала она чечетку на ступенях широкой
мраморной лестницы; ее красавца партнера. При этом все взгляды были
прикованы к удалявшейся в сторону аллеи паре: ветеринара Марину Сергеевну
сопровождал интересный молодой мужчина. Это само по себе уже было редкостью,
а то, что спутник докторицы не кто иной, как знаменитый наездник Хижняк (имя
мужчины стало известно от Тамары), возводило Марину в ранг почти кинодивы.
Все немножко завидовали Марине, но больше радовались за нее, - ее здесь
любили. Лишь один человек не разделял всеобщего умиления: за углом клуба
курил папиросу за папиросой Иван Ребров. Дождавшись конца фильма и
убедившись, что неприступная Марина действительно ходила в кино с этим
хлыщом, увидев, как его рука легла на плечо женщины, Ребров зло швырнул
окурок и скрылся в темноте.
Пара тем временем брела по едва освещенной аллее сквера. Здесь Марина
стряхнула руку со своего плеча, будто испугавшись того, что они остались
наедине, и надменно спросила:
- Не лишком ли резко берете, товарищ Хижняк?
- Простите, Марина. - Егор смутился, но тут же жарко заговорил: -
Знаете, я очень хотел бы ухаживать за вами красиво, как в кино. Дарить