"Фридрих Незнанский. По агентурным данным ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

покалеченный. Самое время тебе к мирному делу приступать. Мастеров нет, всех
война проклятая пожрала. - Степан Михайлович печально вздохнул и осторожно
спросил:
- Так ты насовсем?
- Нет, дед, не отпустят меня сейчас.
- Вона как! Я думал, война кончилась.
- Это как для кого.
- А для тебя? Тебя-то когда отпустят?
- Думаю, через год нас расформируют.
- Год, говоришь. - Старик задумчиво пожевал губами. - Что ж, год я еще
продержусь. А там давай, возвращайся! Передам конюшню тебе. Ты мастер,
должен ценить божий промысел!
- Что-то ты, старый, часто стал к небесам обращаться.
- Поживи с мое, - вздохнул Голуб. - Ладно, пойдем-ка в конюшню.
- А что Марго?... - решился наконец спросить Егор.
- Жива твоя Марго! Постарела, уж не та, что на фотке, - он кивнул на
фотографию, - но еще ничего. Пойдем, покажу. Иди за мной!
- Она раньше здесь стояла!
- То раньше, а то теперь. Что ж она на постаменте. Не бронзовая, чать,
можно и подвинуть. Вот теперь ее место.
Егор вошел в слабо освещенный денник. В глубине его, перебирая ногами,
стояла караковая лошадь. Егор один общим взглядом сразу оглядел любимицу.
Она была среднего роста и по статям не безукоризненная, слишком узкая
костью. Но в подпруге лошадь была по-прежнему широка, что особенно удивляло
при ее поджаром животе. Резко выступающие мышцы натягивали тонкую, атласную
кожу. А в целом в ней очень чувствовалось то, что зовется у мастеров одним
словом: кровь. Или порода.
Как только Егор вошел, лошадь глубоко втянула в себя воздух и тихо
заржала, переступая с ноги на ногу.
- Узнала! Узнала меня, девочка! - взволнованно проговорил Егор.
Он подошел, погладил ее крепкую шею, поправил перекинувшуюся на другую
сторону прядь гривы. Лошадь потянулась к нему мордой, выпятив черную нижнюю
губу.
Егор протянул кусок хлеба, посыпанного солью.
- Узнала, узнала меня, умница. Марго, красавица моя! За спиной
деликатно кашлянул Голуб.
- Ну, Михалыч, спасибо тебе за Марго! В каком состоянии отличном! Чем
ты кормил-то ее?
- Да почти что грудью, - довольно усмехнулся старик. - Мы тут все над
ними тряслись, как над детьми малыми. И докторица наша, и другие бабы, -
кивнул Голуб вглубь конюшни.
Егор через решетку денника увидел молодую женщину, выводившую на улицу
рысака.
- Это кто? - шепотом спросил он.
- Дак докторша наша. Ветеринар. Марина Сергеевна. Что, вижу, глянулась?
Кобылка она сама по себе ладная, по всем статьям правильная.
- А что, Михалыч, дашь на Марго пройтись?
- Ну... как не дать... Сейчас Томку кликну, она оседлает.
- Ага, пусть оседлает, - согласился Егор, выходя из конюшни.
Марина Сергеевна собирала рысака. Ей помогала молодая, румяная деваха,