"Фридрих Незнанский. Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

договориться с тобою, с Турецким. Таков приказ.
- Чей приказ? спросил я.
Он не ответил, снова подошел к шкафу и достал пакет.
- Слушай меня внимательно! Сейчас я отблагодарю тебя за то, что ты
найдешь способ закрыть дело Ивонина. Я дам тебе деньги. Много денег. Здесь
десять тысяч. И ты при свидетелях возьмешь эти деньги. И дашь мне расписку в
том, что следователь Турецкий взамен обязуется вывести из дела Ивонина
Владимира. И прочее в таком духе. Сам знаешь...
Он подошел ко мне вплотную, открыл пакет: толстая пачка сторублевок.
Аккуратно положил пакет мне на колени.
Я сбросил его на пол:
- Взяток не беру. И... вообще в эти игры не играю.
Серый невозмутимо сел на место. Но пальцы его дрожали.
- Без соглашения, извини, я тебя отсюда отпустить не имею права. Хотя
ты мне и нравишься...
Генерал повернулся к солдатам.
- Отведите его в камеру!
И в мою сторону:
- Я жду два часа, Турецкий! Только два часа. Или или!
Я прокручивал в голове ход беседы с Серым, сидя в камере-одиночке с
зарешеченным окном. Вообще-то мне ничего не стоило написать любую расписку
этому Серому. Я бы выкрутился. Во всяком случае, Меркулов бы мне поверил,
что у меня не было другого выхода и я просто-напросто спасал свою жизнь.
Ей-богу, я сам себе удивлялся, валяясь на нарах, почему я этого не сделал.
Но еще не все потеряно. Серый мне дал срок для раздумий. Все будет выглядеть
очень натурально: все взвесил, решил, что погибать ни за что в таком
возрасте не стоит. Берите своего Ивонина, я его в гробу видел... Но вот ведь
какая штука: я знал, знал с самого начала, что ни при каких обстоятельствах
не пойду на компромиссы.
Но если быть до конца честным, то я не верил, что они меня прикончат.
Ивонин лишен охранительного разума, это ясно. Но ведь генерал Серый умный
мужик. Он-то понимает, что ему придется отвечать за пропавшего следователя
Мосгорпрокуратуры...
В камеру кто-то вошел. Конвоир, решил я, пришел отвести к Серому два
часа истекли.
- Стален велел спросить, чего надумал?
Передо мной стоял Ивонин. На этот раз он был в гимнастерке без
геройской звездочки. И мне почудилось, что он другой, чем тогда, в бункере.
Нормальнее, что ли.
- Какой Стален?
- Серый, Стален Иосифович.
Ах, вот что. Этого Серого звали Стален, Сталин-Ленин, два вождя в одном
имени, не много ли?
- Можете передать: никаких бумаг, никаких сделок...
Я отвернулся к стене, не встал с нар.
- Эй, следователь! Как тебя? Турецкий, надо поговорить!
От этих нормально произнесенных слов я ощутил беспокойство. Какую-то
новую форму страха, словно гиена обрела вдруг человеческую речь...
- Зачем говорить. Тем более здесь, в такой-то вот обстановке.
- Другого раза не будет, слышь, Турецкий! Я бы сейчас хотел.