"Фридрих Незнанский. Операция "Фауст" ("Марш Турецкого")" - читать интересную книгу автора

в кровь алкоголя в капиллярах начинается обезвоживание. Отток жидкости в
атроциты вызывает их отек, что служит причиной повышенного внутричерепного
давления... Поскольку капилляры снабжают кислородом ткани, их обезвоживание
вызывает гипоксию...
Толстуха очередной раз скинула настойчивую руку своего ухажера и
сказала громким басом:
- Давайте потанцуем!
Сережа наладил стереосистему, и из динамиков вырвался призывный голос
Глории Гейнерс "Я выживу, несмотря ни на что".
А я сидел напротив Ланы и не отрываясь на нее смотрел. По-моему, она
пила мало, почти не улыбалась и только иногда обводила всех медленным
взглядом. Гречанник, положив руку на спинку стула, на котором сидела Лана,
томно потягивал вино, но я интуитивно чувствовал, что у него мало шансов.
Стараясь не задеть стульев, я подошел к Лане и протянул руку. И в этот
момент увидел у нее в волосах, почти на затылке, маленький зеленый бантик,
окончательно сведший меня с ума.
Наш рок-н-ролл был неистов. Мы почти не касались друг друга, передавая
энергию через неразрывное сплетение наших пальцев. Она не уступала в
выносливости, и наш танец походил на соревнование равных в каком-то странном
виде спортивной борьбы. Земное пространство замкнулось для нас в промежутке
между столом и шкафом с вещественными доказательствами, мы были совершенно
одни наедине с музыкой и ритмом.
Наш танец прервался самым идиотским образом: Семен Семенович ухарски
вклинился между нами и неожиданно громко заголосил
Гоп - стоп, Зоя, кому давала стоя!
- Семен Семенович! - заорал я и подхватил уже готового свалиться
криминалиста под мышки.
Я отвел Моисеева в фотолабораторию, где при красном свете фотофонарей
он положил голову на стол, окуная седые космы в ванночку с проявителем. Я
нашел в аптечке нашатырный спирт и заставил прокурора несколько раз потянуть
носом. Надо было срочно отправить его домой, и я незаметно поманил Сережу
сквозь щелку двери...
Вернувшись в кабинет криминалистики, я не сразу понял, что произошло.
Грязнов неопределенно махнул рукой:
- Они отвалили.
- Кто?
Но я уже понял кто. Лана ушла с Гречанником. Пока я засовывал Моисеева
в машину и объяснял Сереже, как найти дом в одном из переулков возле
Неглинной, где жил Семен Семенович, Лана ушла с Гречанником. Я налил себе
стакан водки и подсел к Грязнову:
- Давай выпьем...
- А не много ли, будет, Сашок?..
Остальное я помнил смутно. Каким-то образом я оказался с Ким в своем
кабинете. Она села на краешек стола и потянула меня к себе.
- Ну же, Турецкий... - шептала она, - ну же, Турецкий...
Мой разум боролся с плотью и явно проигрывал в неравной борьбе. Я
целовал горячие губы, а Ким судорожно расстегивала пуговицы шелковой блузки.
"Ну же, Турецкий!" Я пытался что-то возразить сам себе, где-то в подсознании
проносилось - нет, нет, не здесь... Ким положила мою руку себе на грудь...
Мой разум выбросил белый флаг, и я торжествующе подумал: "А почему нет?