"Петр Незнакомое. Удачный эксперимент (Перевод Лидии Христовой) " - читать интересную книгу автора

научно-технической революции и т.д. и т.п. А один из гостей даже сказал, что
в своем последнем и самом зрелом произведении мне удалось интегрировать
прозу, поэзию и науку, что все это сопричастно, именно так он и вы-разился,
самым актуальным проблемам, которые решает сейчас наше общество. Один из
коллег обнял меня и, трижды поцеловав (я и вообще не люблю лобызаться с
коллегами, а на этот раз мне было просто-таки противно), прошептал, что если
раньше только подозревал во мне исключительное дарование, то сейчас
окончательно в этом убедился.
Мне хотелось вскочить, снять со стены плеть (она висит там для
украшения) и подобно Христу выгнать из дома всех этих лжецов и лицемеров. Но
я заметил, что жене моей (она не была посвящена в мой эксперимент) приятны
все эти дифирамбы, а молодая жена одного из моих сослуживцев, к которой я
проявлял естественный в моем возрасте интеpec, не сводила с меня глаз.
Пришлось сдержать свое возмущение, так что остаток вечера прошел во взаимных
объяснениях в любви и уважении.
Лежа в кровати, я опять вспомнил ужин и опять вскипел от негодования.
Но где-то в глубине души заговорил подленький голосок. Он все настойчивее
нашептывал, что я мог ошибиться и, несмотря на старания, действительно
создать что-то талантливое и сильное, и как говорили на ужине... внести
вклад в изучение психологии современного крестьянина. Талант ведь как
насморк, его не скроешь, не спрячешь. Может, он и сейчас сыграл со мной злую
шутку и я напрасно обвиняю друзей в лицемерии и отсутствии художественного
вкуса.
А впрочем, вес это глупости! Я ведь знаю. какую ахинею написал, как
придумывал разные банальности и схемы, как радовался, что посмеюсь над
всеми. Повернувшись на другую сторону, я попытался уснуть. Завтра, когда я
принесу рукопись в издательство, все встанет на свои места. Там работают
люди знающие, обладающие высокими художественными критериями. Они сразу
поймут, в чем дело.
Утром я позвонил в издательство знакомому редактору и сообщил, что
досрочно закончил рукопись, которую планировал на конец года. Он так
искренне обрадовался, так тепло благодарил меня за то, что я не нарушил
издательского плана, что мне стало не по себе. Мы договорились о встрече, и
я отнес ему свое творение. На прощание он так долго тряс мою руку, что я,
право, почувствовал себя неловко. Все это время меня не покидала мысль:
интересно, как же ты запоешь, когда прочитаешь мой опус. Я с нетерпением
ждал, что будот дальше. И вот через неделю дома зазвонил телефон. Я снял
трубку и, услышав голос редактора, испытал неприятное чувство - что-то он
скажет сейчас. Пожалуй, отчитает как следует за неуместные шутки с солидным
учреждением. Как бы не так! Мне просто неудобно повторять перед читателями,
что я услышал. Ну в общем, меня благодарили от имени директора за
талантливое произведение, за правдивое отображение современной
действительности. И так далее и тому подобное. Прервав поток
егословоиз-лияний, я спросил, может, он имеет в виду какую -нибудь другую
рукопись. В ответ редактор, отечески пожурив меня, сказал, что наши писатели
унаследовали у тесняцкого прошлого чрезмерную скромность, что порой мешает
им чувствовать себя авторами европейского масштаба. Ну, сказал я себе, это
уж слишком и собрался было раскрыть свою тайну, но что-то меня остановило,
как говорится, на полуслове. С одной стороны, любопытно - как будут
развиваться события дальше, а с другой, если говорить откровенно, все эти