"Крис Невил. Бетти-Энн" - читать интересную книгу автора

"Ходи, ходи, протопчешь дорожку".)
- Нет, - сказала Бетти-Энн. Она еще не пришла в себя от потрясения, не
свыклась с переменой, еще не вполне верила в необычайную свободу, которую
обрела вместе со своим новым естеством. - Нет, - тупо повторила она. Всем
существом своим, не мыслями, не чувствами, но всем существом она ощущала
свою к ним причастность и родство. Да, она одного с ними племени. Это
правда, тут нет сомнений. - Нет, - снова повторила она. - Земляне - не мой
народ.
Она оглядела себя - как нескладны земные одежды на этом чуждом теле...
Она подергала платье, и на минуту ей стало грустно и одиноко.
- Значит, ты пойдешь с нами?
Она хотела было сказать:
- Да, да, пойду. Ведь я должна пойти с вами, правда? Вы - мое племя.
Но все впечатленья, все беспорядочно столпившиеся воспоминанья со
стоном поднялись в душе. Она пыталась оттеснить их, пыталась забыть то
волнение, которое впервые ощутила, когда ей сказали дома о приходе Дона. Мое
племя живет среди звезд... как трудно в это поверить! Летят куда
вздумается - вольные, свободные (а ведь я обещала Дорис дать ей завтра
записи по истории и задумала такую интересную статью для студенческого
"Кругозора"). Она ждала - пусть уймется смятение в душе.
- Дайте минуту подумать, - сказала она. Неподвластные ей чувства
бурлили, грозя перелиться через край, точно кипяток из чайника. (Она стояла,
остро ощущая странное свое тело, и смотрела на Робина, а он вглядывался в
падающий за окном снег.)
Вспомнился давний страшный сон: ее комнаты больше нет, и на втором
этаже вместо нее пустота, а когда Бетти-Энн проснулась, на коврике трепетал
лунный свет, и нежные мамины руки обнимали ее - руки, которые всегда
приносили покой, всегда, с тех пор как она себя помнит, и даже еще раньше. А
внизу, в общей комнате, висят кружевные занавеси, лежат девять толстых
альбомов с пластинками (сколько раз она их пересчитывала), после ужина Дейв
иногда слушает музыку, и когда-нибудь она выразит эту музыку в красках, так,
как ее чувствует Дейв и она сама тоже (а ведь теперь есть в ее мозгу то
новое, что поможет ей совладать с красками, даст многое увидеть, и сделать,
и открыть другим). А однажды на старом корявом дубе свили гнездо
пересмешники, летом они пели всю ночь напролет, песни неслись в открытое
окно, и она слушала, пока не приходил сон. На нее вновь дохнуло летней
ночью - тонким ароматом гиацинтов, таинственным ландышем, пыльцой жимолости,
острой пряностью роз. Воспоминания были не радостны и не печальны, но
странно ярки, она ощущала все как наяву, всеми пятью чувствами и с тихим
изумлением вглядывалась в прошлое, пока ее не бросило в жар.
Дон нетерпеливо пошевелился.
Когда-то давно-давно, когда она даже еще не ходила в школу, она
смотрела на звезды, такие далекие... это одно из самых первых ее
воспоминаний, что сливаются в надежное, успокоительное тепло еще не
запечатленной в памяти, неуловимой ранней рани... Звезды были холодные,
яркие, неодолимо влекущие - ей хотелось рвать их, как цветы. (А ведь есть
такая сказка - о девочке, которой захотелось луну, и однажды девочка эта
исчезла; и ее отец сказал, указывая на луну: "Она вон там, она уплыла по
лунному лучу". И все горожане качали головами: ведь это было так печально.)
(Старик Кларк умирает от рака).