"Макс Неттлау. Анархизм и национализм " - читать интересную книгу автора

следует доказать свое происхождение от какой-нибудь нации, существовавшей во
времена расцвета древнего Египта, Греции или Рима. До этого исторического
периода лежит неопределенно длинный период, когда человечество рождалось и
развивалось. В течение этого периода возникали первоначальные деления
племен, разбросанных на пространствах, отличавшихся различными свойствами и
климатом. Позднее, путем разнообразных слияний и смешений, путем
исчезновения более слабых промежуточных типов, образовались более широкие
единицы, народы. Одни из них стали оседлыми, другие остались бродячими и
пребывали в таком состоянии в течение периодов неизвестной
продолжительности, прежде чем история, предшествуемая безымянным
доисторическим периодом, оказалась в состоянии дать народам имена. Все это
чрезвычайно походит на растление и дифференциацию некоторых родов животных,
со всеми их местными типами и разновидностями.
Каждая из этих местных человеческих единиц развивала в себе более или
менее специальные физические черты, местный язык, обычаи, религиозные
взгляды, политические учреждения, формы собственности, законы против
нарушителей и т. д., а также специальные местные способности к продуктивному
труду, к нападению и защите, запас традиций, общие симпатии и антипатии по
отношению к соседним единицам, особенно там, где возникали связи между
семьями, где речь шла о престиже руководящих родов и о священных связях,
установленных жрецами. Все это создавало национальность внутри малых
единиц - идеал номинального родства и товарищества местных народностей. Это
чувство, иногда дремавшее, но всегда бывшее налицо, иногда заглушает всякое
иное чувство, делает народ недоступным рассуждениям и готовым на все для
защиты того, что он считает правом и интересом своей нации, подобно тому,
как люди часто приносят в жертву все для защиты семейных интересов, когда
солидарность берет верх над разумом и убеждением.
Всевозможные страсти неизбежно оказывают свое действие в подобных
проявлениях чувства, усиливаясь под влиянием семейных или национальных
интересов, как и при всяких действиях, подсказанных интересом. А за правами
национальности следуют ее требования, ее претензии и, где возможно, ее
завоевания. В таких вопросах нет предела, и подобно тому, как употребление
превращается в злоупотребление, так и претензии превращаются в
несправедливые захваты. Старая пословица говорит: "Прав я или не прав, а это
моя страна". В этой поговорке полностью сказывается не рассуждение, а
настроение, возникающее из слепой страсти.
Чего здесь не хватает, так это знания или сознания: сознания,
достаточно сильного для того, чтобы отвергнуть солидарность с несправедливым
деянием, а зачастую и преступлением, и знания, которое показало бы границы
между тем, что правильно и справедливо, и тем, что не является таковым. Мы
знаем, что является такими границами в физических и технических вопросах, мы
знаем, что является ядом для здоровья или что оказывается пределом
устойчивости для данных материалов, но во многих других вопросах мы во
власти страстей или неумения отличать добро от зла, что нам диктуют страсть
и интерес.
Национальность, невинное и желательное накопление столь многих хороших
вещей, позволяющих нам чувствовать себя дома в данной местности или
территории, в то же время способна причинить бесконечный вред.
Национальность может быть фактором социальным или антисоциальным, в
зависимости от того, ограничивается ли она пользованием, или же употребление