"Леонид Нетребо. Пангоды" - читать интересную книгу автора

Глядя на эту серьезную, солидную женщину, как будто созданную для
ответственной работы и словно воплотившую в чертах лица, нюансах голоса
типичную северную судьбу, слушая ее рассказ о себе, мысленно задаюсь
вопросом: сколько во всем этом закономерного, а сколько случайного? Мне
кажется, в этих пропорциях из конкретных судеб моих земляков заключена
разгадка многих вопросов, на которых зарабатывают свой хлеб социологи и
философы-"североведы".
- Сейчас трудно в это поверить, но тогда, в начале семидесятых, от
Севера нам с мужем нужно было совсем немного - всего одна тысяча рублей, -
начинает свой рассказ специалист пангодинской администрации Галина
Никифоровна Билоусюк. - Именно столько стоили пять соток под застройку дома
в городе Умани Черкасской области, где мы начинали совместную жизнь. Жили на
квартире, на двоих получали сто двадцать рублей. Родилась дочь...
В тот год приехала в отпуск дальняя родственница с Тюменского Севера,
из поселка, что возле Надыма. Название его показалось каким-то глухим, но
сильным словом. Уже после ее отъезда вспоминали, что говорилось что-то о
медведях - то ли медвежий угол, то ли медведей много.
С этого времени что-то повернулось в семье Билоусюков. Если раньше во
всем была какая-то, пусть не очень веселая, но запрограммированность (ведь
другой жизни не виделось, а значит, и не предполагалось), то теперь
появилась непонятная, тревожно-сладостная мечта. И они понимали, что нужно
побыстрее, прямо сейчас, тронуться с места, иначе ничего не произойдет, и
мечта неизбежно затянется тучами обыденности...
Перечитывали и перечитывали адрес, со знакомой фамилией и чужим словом,
которое постепенно и становилось синонимом надежды - Пангоды.
Сейчас признаются - страшно было. Но любили друг друга, и, в конце
концов, любовь оказалась сильнее страха. Счастья хотелось, себе и детям.
Молоды были - обоим по двадцать лет.
- К медведям так к медведям! Тем более на год, не больше, -
вспоминает Галина Никифоровна.
Двухлетнюю дочку оставили пока у матери, ведь ехали, по сути, в никуда.
Не знали, что такое "зона пропусков", что вызов прежде нужно было получить,
потом пропуск оформить, а затем уже трогаться. Приехали в Тюмень. Пошли
обивать пороги в облисполкоме, бюро по трудоустройству, обкоме комсомола.
Неделю прожили в аэропорту. Наконец, получили направление в Нижневартовск, в
город со свободным въездом. Но там, по условиям направления, не было жилья
для семейных. Это их не устраивало: только вместе, так они решили с самого
начала, и сейчас утвердились уже окончательно - только Пангоды. И только
сейчас, не возвращаясь домой для оформления необходимого пропуска в "ЗП".
Помыкались еще неделю, пока не уговорили летчиков взять их в Надым.
Летели на самолете ЛИ-2, который почему-то все называли "Дугласом".
Грузовой борт вез спецодежду для северян, салон был завален фуфайками, так
"на фуфайках и добрались до места", до Надыма. Переночевали в аэропорту,
тогда это был вагончик, где размещалась касса и зал ожидания.
1973 год, середина августа. Ночь светлая, но прохладная. Надым - это
три капитальных здания, много вагончиков, а вокруг - бескрайнее
пространство с водяными проблесками, утыканное деревьями, похожими на палки.
То тут, то там пролетают какие-то большие белые птицы. Собаки бродят,
большие, спокойные. В аэропортовском вагончике горит печурка, а прямо на