"Леонид Нетребо. Пангоды" - читать интересную книгу автора

общий список. Все с тревогой ждут своей участи, которая становится
подвластной тому, кто только что их записал. Не всем пассажирам зала
ожидания суждено сегодня перейти в категорию пассажиров вертолета, тому ряд
причин - организационных, ведомственных, технических, сезонных, погодных...
Издалека доносится рокот подлетающего вертолета. Варвара Ивановна
выходит из диспетчерской кабины, взгляды с надеждой устремляются на нее,
многие встают. Она уверенным голосом, тона не допускающим возражений,
зачитывает список счастливчиков, каждый из которых, услышав свою фамилию,
торопливо берет поклажу, детей и устремляется к выходу. На улице
пассажирская стайка с диспетчером во главе быстро и радостно движется к
вертолетной площадке, куда уже приземляется "вертушка", все останавливаются.
Потоки воздуха поднимают песочную пыль, по лицам сечет мелкими камешками,
улетают головные уборы, падают чемоданы, все смеются: до свидания, Пангоды,
до свидания, Варвара Ивановна, до встречи после отпуска!
В тот декабрьский вечер я впервые ясно осознал, что есть что-то
изначально тревожащее в самой комбинации слов: "зал ожидания". Тревожное
потому, что, несмотря на расписание рейсов, в ста процентах так называемой
уверенности всегда замаскированы несколько процентов неопределенности и даже
один, чей-то, - безнадежности.
Как и положено залу ожидания, в том, прощальном, было много народу и
мало слов... В то же время, здесь царила необычность, даже в запахе, звуках:
пахло карбидом, шипела газовая горелка... Потом Пангоды огромным
добровольным потоком, как коллективный диспетчер, сопровождали Варвару
Ивановну до обледенелой вертолетной площадки.
С недавнего времени для меня "Черный тюльпан" - это не только брюхатый
аэрогрузовик наших современных войн, но еще и пангодинский серый ночной
МИ-8, который, грозно мигая, уносил только что запаянный цинковый кокон в
мутное оттепельное небо. Он так и остался в памяти исчезающим - в рокотную,
циклично сверкающую точку.
На одной из фотографий семейного альбома ее сына я обнаружил грустную
Варвару с большим белоснежным, солнцеобразным пятном в области сердца. Сын
сказал, что так на пленке...
В Крыму, на Джанкойском кладбище тем летом появился памятник: в
человеческий рост мраморная плита, на которой изображена красивая женщина.
За ее спиной - снег, вертолеты. Вверху - эмблема "Надымгазпрома" и
надпись: "Не напрасно называют Север крайним".
Пангодинцы, возвращаясь из отпуска, встречаются с Пангодами еще в небе:
"Мишка" или "Аннушка" перед заходом на посадку пролетает над всей южной
границей поселка, с этой стороны он как на ладони. Те, кто живет в брусчатых
или щитовых домах, на подлете, еще издалека, вытянув шеи, торопливо
высматривают в иллюминатор свою "деревяшку": цела ли? Я тоже, подчиняясь
многолетней привычке-рефлексу, нахожу свою бетонную коробку и только тогда
окончательно успокаиваюсь: дома. По аэродрому движется ручеек людей, сейчас
мы приземлимся, ручеек перетечет в оставленный нами вертолет, а мы, в
сопровождении Марины (Ирины, Милы...) - женщины в синей униформе с белой
повязкой на рукаве, загорелой стайкой пойдем по направлению к зданию
аэропорта, завершая еще один условный цикл непрерывного круговорота людей -
в Пангодах, на Севере, в природе...