"Йозеф Несвадба. Табу" - читать интересную книгу автора

Гораздо больший, чем в других местностях. Дети рождаются недоношенными. И с
каждым месяцем все чаще. Я описал те случаи, которые наблюдал, и послал свою
статью в столицу. Ответ долго не приходил, несмотря на мои напоминания. А
между тем мне было хорошо известно, что профессор К., лекции которого я
усердно посещал, очень интересовался уродствами. У него я видел всяких
монстров: ребенка без головы, с головной водянкой, с опухолями, большими,
чем весь плод, сросшихся близнецов, увеличенный и мацерированный плод - все
это редкие случаи, которые стали здесь обычными. Фотографии их я ему послал.
Мне даже удалось уговорить жену, что ей не нужен новый костюм, и на эти
деньги отправиться в столичную клинику. Я поставил на карту свое имя, свое
будущее. Ведь это сенсационное открытие! Но профессор К. накричал на меня.
Его, мол, давно не интересуют аномалии. Он не желает нарушать из-за них свой
покой. Теперь он работает над обезболиванием родов. И мне советует заняться
тем же. Он почти выгнал меня из своей квартиры, сверкавшей новизной и
роскошью. А всего несколько лет назад он принципиально пользовался газетами
вместо носков и жил на чердаке.
В редакции сначала вообще не хотели вернуть статью. На меня накинулся
какой-то секретаришка, так что у него пенсне подскакивало на носу. Неужели я
вообразил, что такой серьезный научный журнал станет печатать любое
сообщение о совершенно непроверенных фактах. Если я свою работу как следует
углублю, приведу источники и даты, статистические материалы и цитаты из
трудов специалистов, дам теоретическое объяснение, то через год-другой, при
наличии авторитетных отзывов, можно будет поговорить и о публикации. Я
вырвал рукопись из рук этого болтуна.
Тем временем мою жену посетили два господина и чрезвычайно вежливо
спросили, правда ли, что ее дядюшка был арестован за мошенничество и почему
она не сообщила об этом при поступлении в больницу. Жена ответила, что
просто ее никто ни о чем таком не спрашивал. Господа высоко подняли брови,
попрощались и ушли. Но Мария расстроилась. После моего возвращения у нее не
осталось денег на костюм, а я не прославился. Рукопись и фотографии лежали в
портфеле на моем столе. День был необычайно душный. Вентилятор на потолке не
работал. Уж не помню, кто из нас двоих пообещал позаботиться о его ремонте.
Мы поссорились. Это была наша первая ссора.
На следующий день меня вызвали к управляющему. Он был первым лицом в
больнице и до того едва отвечал на мой поклон. Стоя в ожидании у двери его
роскошного кабинета, я чувствовал себя неважно. Обе секретарши не хотели
сказать, в чем дело, и мрачно отвечали на мои шутки.
Но управляющий хохотал во всю глотку. Он усадил меня в кресло,
предложил сигару (он курил сигары потому, что боялся рака легких, который,
по его мнению, вызывается обугливанием сигаретной бумаги). И заговорил. Это
был поток комплиментов. Он, мол, вообще не знал, какой замечательный
специалист работает в его больнице, поражен моей скромностью и немного
обижен, что свои научные работы я не показываю в первую очередь ему. Неужели
я воображаю, что рентгенолог неспособен понять интересные проблемы
акушерства? Его интересует все. И предложил напечатать мою статью в местном
журнале. Конечно, в сокращенном виде и со своими комментариями. Он, мол,
хочет подкрепить этой работой собственную теорию вырождения туземцев. Даже
предложил мне в свободное время пользоваться его автомобилем. Я
поблагодарил.
И вот я уже в машине управляющего поджидаю жену у лаборатории, где она