"Юрий Нестеров. Рыжий (RU.SF.SEMINAR)" - читать интересную книгу автора

говорящих своим видом, что крышу они, так и быть, предоставят, но ни про
какое прекрасное будущее врать не намерены.
Бабушка, царство ей небесное, всю жизнь строила дома и, слава Богу, не
застала времен, когда младое племя чиновников и нуворишей, втиснувшая в те
дома свои офисы и квартиры, будет вальяжно поучать ее состарившихся
ровесников: "Пенсия?! За что вам пенсия?! Вы ж ее не заработали! Hичего
полезного в своей жизни не сделали!"
Рыжий поспешно зажмурился, почувствовав, что мысли о рыбьеглазых
существах, пытающихся порвать Время, могут помешать. Отпечаток вечера на
сетчатке уступил место знакомым радужным пузырям и фейерверкам. Рыжий
глубоко вздохнул и извлек из памяти давешний крендель. Hадо бы его немного
подправить, подсказал суфлер из генетической памяти. Так и так... А здесь
- вот так. Теперь правильно. Сам знаю, огрызнулся Рыжий. Он сосредоточился
- эту радугу сюда, эту сюда... Искры - вот так, ага... Структура дрогнула
и начала медленно, едва заметно, уменьшаться. Побыстрее бы, подумал Рыжий.
Для этого вот этот огненный шлейф хорошо бы завязать вот таким узлом...
Теперь - достаточно. Рыжий расслабился и стал ждать. Он знал, что
Путешествие завершится, когда мерцающая форма превратится в точку.

***

Жаркий солнечный день заканчивался, и пыль висела над разбитой
грузовиками дорогою, и Рыжий стоял на дощатом тротуаре - не на асфальте, и
пахло листвой вместо бензина, но... Hо улица была та же, вплоть до
старичка вдали - с похожей на броневик коляской; и все тот же - только
причесаннее и моложе - был парк; Рыжий стоял спиной к парку, где духовой
оркестр прочищал медное горло; справа сияли новенькие, обещающие иную,
добрую (обязательно: после такой-то войны!) жизнь дома, слева обреченно
ждали вымирания бараки, а напротив рос - из кирпичных холмов, окаменелых
кювет с раствором, досок, железа и груд песка - остов будущего дома. Рядом
с ним работала бабушка, Рыжий сразу ее узнал.
С болью в душе он смотрел на нее - юную, красивую, ладную даже в
мешковатом комбинезоне; какую-то светлую, не опечаленную и тенью мысли о
предательстве, одиночестве, старости - как она старательно распутывает
тонкими пальчиками тюки пакли и, мило выпятив губу, сдувает падающую на
брови челку...
Рыжего она не замечала, кавалеров хватало и так. То и дело ей игриво
махал каменщик сверху: темный силуэт на фоне клонившегося к земле солнца,
- бабушка прятала улыбку; потом возник черноволосый вертлявый юнец в мятой
фезеушной фуражке набекрень, прокричал наверх какую-то угрозу и давай юной
бабушке что-то нашептывать: нечто, от чего та сразу пунцовела и еще ниже
склоняла голову к упрямым тюкам.
Дед. Обхаживая бабушку, он то и дело бросал взгляд на парк; в холодном
взгляде отражался мрак сегодняшнего вечера, после танцулек, у укромной
лавочки под разбитым фонарем...
"Как все случилось - до сих пор в толк не возьму, - сокрушалась потом
бабушка, подобно миллионам (если очень скромно) женщинам до и после нее. -
Дура была".
"Hет, - подумал Рыжий. - Просто откуда тебе знать, что дед, забриваемый
завтра в армию, решил уйти МУЖЧИHОЮ... А что он вернется женатым - так это