"В.С.Нерсесянц. Сократ " - читать интересную книгу автора

форму сократовского философствования, и стиль его жизни, сознательно
подчиненной поискам истины.
Книги, в том числе и философские, писались и тогда, но устное слово и
интерес к нему явно преобладали. Это было время непосредственного,
наивно-детского увлечения словом, еще не успевшим потускнеть и закоснеть в
своей определенности. Слово удивляло, очаровывало и интриговало. Оно еще
поддавалось игре. Афиняне, проводившие большую часть своей жизни на людях,
на разного рода публичных собраниях и мероприятиях, па площадях, судах,
рынках, гимнастических состязаниях в палестрах и т. п., ценили слово, питали
к нему слабость и вообще любили поговорить, потолковать, "покалякать".
Кстати, современный "симпозиум" как форма научного общения и
собеседования восходит к древнегреческому "симпосию" - застольной беседе с
возлияниями на афинских обедах и пирушках. Культура этих бесед имела давние
традиции. Их воспевал уже Гомер в качестве прекрасной формы взаимного
общения людей. В сократовские времена симпосий был в большой чести, и Сократ
со своими беседами не раз оказывался в центре внимания пирующих афинян. Один
из таких случаев изображен в "Пире" Платона, где участники пиршества,
устроенного поэтом Агафоном в связи с победой в афинском театре, произносят
по очереди похвальное слово в честь бога любви Эрота.
Но нередко афиняне злоупотребляли словом, и их склонность к
словопрениям и разбирательству оборачивалась казуистикой и сутяжничеством.
Эта порочная страсть еще более подогревалась соблазнительными уверениями
софистов, будто с помощью слова, умело составленной речи, соответствующих
риторических приемов и ухищрений можно склонить слушателей на свою сторону,
представив слабый довод в качестве сильного и наоборот. По влияние софистов
не сводилось лишь к подобным негативным моментам. Они содействовали
зарождению собственно научного анализа языка, повышению культуры речи,
взлету ораторского искусства в Афинах.
Приезжие учителя мудрости пользовались в Афинах шумным успехом и брали
за свое учение весьма высокую плату. И даже Сократ, довольно скептично
относившийся к софистам, потратил из своих скудных средств целую драхму па
учебу у Продика. И когда как-то зашел разговор об именах, Сократ полушутливо
заметил своему собеседнику Гермогену: "Так вот, оказывается, и об именах
немалая есть наука. Конечно, если бы я успел прослушать у Продика
пятидесятидрахмовый урок, после чего, по его словам, можно и самому стать
учителем, ничто не помешало бы тебе тотчас досконально узнать всю истину о
правильности имен. Да вот такого-то урока я не слыхал, а прослушал всего
лишь драхмовый" (Платон. Кратил, 38 b).
Сократовская манера беседы и по стилю, и по содержанию, и по целям
резко отличалась от внешне эффектной, напыщенной и изобиловавшей словесными
красотами софистической риторики. Но при всей кажущейся простоте речь
Сократа не только по существу, но и по форме довольно изощренна. Он был
тонким мастером того, что и как сказать. И в искусстве спора явно
превосходил софистов, признанных знатоков полемики. Видимо, это прежде всего
и предопределило отношение к нему большинства его сограждан как к софисту,
но только более искусному. Выразительна в этом плане приводимая у Диогена
Лаэртского (II, 19) характеристика Сократа, данная Тимоном:
Каменотес, болтун и реформатор мира,
Князь колдовства, изобретатель каверз, спорщик,
Заносчивый насмешник и притворщик.