"Светлана Нергина. Монета встанет на ребро ("Дорога к Храму" #2)" - читать интересную книгу автора

земле. Обман? Или дар, призванный объяснить, кто ты такая на самом деле?
Не знаю.
Только знаю, что стою на чужой грани, сомневаясь, схватить за рукав или
отдать на волю провидения?
- Зачем ты здесь? - Он в первый раз отвел глаза от горизонта,
уставившись мне в лицо.
- Тебе правда интересно?
- Нет...
Я помолчала, кусая губы и ища слова. Не просто общие фразы "жизнь
прекрасна!", а те слова, которые поймет он. Искренние. Ясные. Простые.
Терпкие. Как сама жизнь.
- Знаешь, у воинов есть такой прием: поймать своим лезвием клинок
врага, задержав на несколько мгновений, и выхватить меч разрубив противника
инерцией завершенного круга.
- Ну и что?
- Когда на твой меч обрушивается сила удара - кажется, что руки не
выдержат и сломаются, клинок выворачивается из холодеющих пальцев, в висках
бьется огнем кровь, и весь разум заполняет только одно желание: бросить.
Бросить, чтобы не чувствовать этой раздирающей запястья боли. Бросить - и
будь что будет.
- Но ведь воин знает, что это скоро кончится, причем победой.
- Знает. Но не всегда.
...Я впервые отбила вражеский меч по наитию...
Кирн тяжело вздохнул:
- Зачем ты здесь? Зачем ты мне все это говоришь?
Я с грустной и немножко виноватой улыбкой пожала плечами:
- Ну вдруг хоть что-нибудь из всей той лабуды, что я наплела, тебе
чуточку поможет?
Он качнулся туда-сюда на носках и, резко развернувшись, схватил меня за
плечи:
- Я - подлец, понимаешь?! Подлец, предавший единственного человека,
который так или иначе обо мне заботился! Я мерзавец и трус, решивший
проявить свою "взрослость" самым лучшим образом! Выпендриться перед самим
собой: великий и ужасный йыр, трать-тарарать!!! Показуха! Даже волки
раздирают жертву молча - с дурным гавканьем по улицам только шавки носятся.
Я спокойно выслушала, ни словом, ни жестом не пытаясь перебить или
исправить. Задумчиво хмыкнула:
- А тебе не кажется, что ты сейчас занимаешься тем же самым? Говоришь
красивые слова, стоя на краю крыши. Кроешь себя всевозможной руганью,
скрипящей пафосным картоном на зубах.
Кирн горько рассмеялся:
- Вот именно. Что такое жизнь? Разве я знаю? Я знаю только пачку книг
про героев, выражавшихся именно таким языком, режущим слух патетичностью. И
сам, как дурак, решил пойти по их пути. Приблизив его к обстоятельствам
собственной жизни. А вышел...
- Идиотизм, - послушно продолжила я. - Ну и что? Разве это повод так
неэстетично оканчивать жизненный путь?
- Почему неэстетично? - непонимающе нахмурился Кирн.
- Ну может быть, кто-то и находит красочным пятно, оставшееся на
каменной мостовой, но я - пас!