"Светлана Нергина. Монета встанет на ребро ("Дорога к Храму" #2)" - читать интересную книгу автора

мытья?!
Но если десять лет студенческой жизни приходилось мириться с подобными
методами гигиены, ибо альтернативы не наблюдалось, то, вновь обосновавшись в
Храме уже в роли Хранящей, я решительно разорвала всякие отношения с
березовыми вениками, сосновыми кадками и железными ведрами, из коих ты вроде
бы зачерпываешь тепленькую водичку, а на спину льется крутой кипяток!
Подманив однажды упрямых домовят, я договорилась с ними о разумной
плате (семь золотых в месяц), за которую буду избавлена от банно-веничных
мытарств, и те охотно приняли на себя обязанности по обеспечению капризной
меня дубовой бадьей, горячей водой и прочими удовольствиями. Вот и сейчас
два появившихся домовенка и три шишиморы уставились на меня
подобострастно-вопросительным взглядом.
- Ку-пать-ся, - медленно и четко произнесла я. В принципе нашей речи
домовята не понимают, но отдельные слова вполне способны выучить.
Домовые тут же материализовали посреди комнаты огромную, в квадратную
сажень, бадью и принялись наполнять ее горячей водой (эти бесенята обладают
зачатками магии и довольно успешно используют простейшие умения с
максимальной выгодой для себя), а шишиморы, суетливо загомонив, принялись
стягивать с меня плащ, расшнуровывать корсет и снимать сапоги.
Наскоро зачаровав дверь от всех непрошеных гостей, я с блаженным
вздохом опустилась в густо приправленную эфирными маслами воду и уселась на
специальную приступочку, опустив голову на торопливо подложенную шишиморой
подушку. Вот оно - счастье...
Вода, подчиняясь ленивому мысленному призыву, легко обтекала пальцы,
широкими обручами завихрялась вкруг запястий и сталкивалась множеством
мелких течений напротив сердца, повторяя и выравнивая движение
энергетических потоков и снимая напряжение с перетруженных мышц.
Домовята тактично исчезли, а шишиморы, благоговейно притихнув на пару
минут поначалу, вскоре развели бурную деятельность по моему омовению. Одна
взобралась на притащенный невесть откуда стул и принялась массировать мне
плечи и шею, то и дело поливая кожу чем-то скользким, но одурительно
пахнущим - то ли жидким мылом, то ли ароматическим маслом. Другая распустила
по поверхности воды дюжину розовых лепестков, не приносивших никакого проку,
кроме эстетического удовольствия, но зело любимых мной. Третья, попросив
положить одну ногу на бортик бадьи, занялась растиранием, разминанием и
лечением измученных ступней, то и дело лопоча что-то по-своему. Наверняка
ругала за привычку ходить или на шпильках, зарабатывая себе отеки, или
босиком, размахрачивая кожу и рискуя зацепить где-нибудь осколок бутылки.
Я закрыла глаза и впала в блаженный полутранс...
Резкая трель принявшего запрос кристалла, выведшая меня из сладкой
летаргии, удостоилась крепкого ругательства и мрачного:
- Идите все к лешему!
Но услужливая шишимора уже тащила ко мне искрящийся изумруд, бережно
сжимая его в мягких руках, так что пришлось со страдальческим вздохом
щелкнуть по нему ногтем и тоном, не обещающим ничего хорошего, вопросить:
- Ну и кому чего надо?
- Корвин, если ты не возражаешь, - бодро отрапортовали с той стороны.
- И чего ж тебе надобно, старче? - вздохнула я, снова прикрывая глаза и
позволяя шишиморе легкими невесомыми движениями накладывать маску на лицо.
- Как?! А Перехлест? - обиженно отозвался кристалл.