"Светлана Нергина. Монета встанет на ребро ("Дорога к Храму" #2)" - читать интересную книгу автора

улечу под самый потолок.
Посреди зала на небольшом возвышении стояла статуя величественно
свернувшейся в узорчатые кольца змеи, высеченная из теплого
пламенно-оранжевого янтаря. Янтарь считается самым "живым" камнем из всех
поделочных. Еще несколько столетий назад, когда велись магические войны,
маги прятали души королей именно в янтарные статуэтки - тогда бездыханному,
но не мертвому, телу не грозила никакая смерть. Сейчас же маги несколько
поумнели и предпочитают не вмешиваться так явно в людские дела: меньше людей
погибает. Да и Гильдия, как бы я ее ни ругала, объединяет нас, заставляя
действовать именно в интересах магии и мира, а не того несчастного
королишки, которому ты служишь.
Пасть змеи была открыта ровно настолько, чтобы хрупкий человек мог
просунуть в нее руку до запястья. И, более того, я чувствовала, что не
только должна и у меня нет другого выхода, но и могу это сделать. Я, а не
кто-то другой. Не Власта, не Лиридан, не Альвира.
Я осторожно вздохнула, подошла поближе и, шутливо подмигнув змее, с
замиранием сердца положила руку ей в пасть. Змея дрогнула. Янтарные челюсти
сомкнулись.
Сначала я не почувствовала почти ничего: точнее - вообще ничего. Ни
пола под ногами, ни зубов, схвативших запястье. Я словно вылетела из тела,
удивленно глядя на него чуть со стороны. Зато еще через мгновение... Глаза
распахнулись широко, до отчаянья, зрачки расширились от жуткой, невероятной,
невыносимой боли, приходившей толчками. Сердце судорожно, с перебоями билось
в словно оледеневшей, твердой, неподвижной грудной клетке, загнанно ударяясь
о бездушные каменные ребра. Дыхание перехватило. Казалось, что вообще нет
больше ничего, кроме этих безумных, сильных, страшных, сотрясающих все тело
ударов сердца и... боли, мириадами тонких колких отравленных стеклянных искр
вцепившейся в запястье. Руки я не чувствовала, словно ее и не было, только
дикая, расползающаяся ледяной змейкой по жилам от запястья к сердцу отрава,
разрастающаяся в груди в огромный огненный шар, не дающий дышать, смотреть,
думать, жить...
Я, словно чувствуя и не чувствуя все это одновременно, с удивлением
смотрела на свое бьющееся в болевой судороге тело, на испуганно распахнутые
глаза, на замершие в безмолвном вопле болезненно искривившиеся губы... И
вдруг вокруг меня - вокруг моего "второго", не связанного с телом "я" -
сгустился холодно-серебристый кокон энергии, окутывающий меня, ластящийся к
коже, словно чешуя...
Меня с силой отбросило от статуи, швырнув на пол, как тряпку. Виски
тупо ныли, правое запястье слегка зудело, локоть я ссадила об пол. Но это
было просто ничто по сравнению с тем, что было еще секунду назад. И, как ни
странно, я все еще была жива...
Я осторожно села, тщательно собирая себя с пола, подтянула колени к
груди, убедилась, что мышцы, хотя и без особой охоты, но все же слушаются, и
только тогда решилась взглянуть на то, что осталось от моей правой руки.
Она, вопреки моим пессимистичным прогнозам, все-таки наличествовала, причем
в довольно бодром и действующем состоянии. На внутренней стороне запястья
нестерпимо блистала настоящим золотом величественно дремлющая змея. Это была
инкрустация, хотя в первый раз слышала, что такое можно сделать на живом
человеке, - золото, вживленное под идеально гладкую на ощупь кожу. Страшно,
жутко, дико, жестоко, неестественно, но... безумно красиво.