"Тихон Непомнящий. Казуаль (Сб. "Фантастика-83")" - читать интересную книгу автора

Мавродин умолк. Он явно не мог принимать всерьез доводы Авилова, его
беспокоило другое - нервное состояние друга, которого можно разубедить
лишь вескими аргументами, и Мавродин предложил:
- Минутку. Я вспомнил. Давайте посмотрим в энциклопедии. - Мавродин
быстро поднялся и, найдя лесенку, приставил ее к полкам, где стояли
фолианты БСЭ, нашел нужный том, полистал его и прочел: - "Стереоскоп...
оптический прибор для рассматривания снимков... с объемным их восприятием.
Снимки должны быть получены с двух точек и попарно перекрываться между
собой, что обеспечивает передачу объектов в соответствии с тем, как их
раздельно видит правый и левый глаз человека". - Мавродин с шумом
захлопнул том, давая понять, что дальнейшие объяснения уже ни к чему.
Авилов присел на подлокотник кресла, скрестил руки; вся его поза
выражала несогласие с подобными аргументами коллеги. Он уже привык к тому,
что главный инженер, с которым Вадим Сергеевич разработал и осуществил за
десятилетия не один проект реставрации памятников зодчества, был человеком
трезвым, с четким инженерным мышлением. Хотя Мавродин столько лет работал
бок о бок с людьми искусства, но редко поддавался чувству восторга, какое
вызывает великое произведение. Он мог восхищаться оригинальностью,
смелостью, необычностью инженерных решений, открытий, но главным для
Мавродина оставалась рациональная сущность, элементарная подлинность
сделанного. И тем не менее Авилову всегда было интересно беседовать с
Леонидом Христофоровнчем, ибо его рационализм обострял мысли и чувства,
побуждал к поискам, но чаще всего помогал познать реальность, истину.
- Я слышал, один наш именитый писатель, - начал Авилов, - считает:
эмоции всех людей не исчезают бесследно, даже когда они иссякают и человек
успокаивается... Все вместе эмоции людей образуют как бы огромное биополе
планеты... Как вы его объясните или опровергнете?
Мавродин поднял голову и стал слушать внимательно, хотя еще и не
понимая, к чему конкретному может привести подобный новый виток
рассуждений Вадима Сергеевича.
- И еще, - продолжал Авилов, - не помню уже кто написал. Вещь считается
фантастической, но сейчас, после того, что помогла мне увидеть казуаль, я
верю и в подобную гипотезу.
- О чем вы, Вадим Сергеевич? Простите, не понял. Какое все это имеет
отношение к тому, что нам нужно просто... построить вновь дворец.
Авилов будто и не слышал этой простой отрезвляющей мысли своего
коллеги.
- О том, что все ваши слова не пропадают, они как бы консервируются в
атмосфере... или в порах растений и до поры до времени могут там
сохраняться, пока люди не изобретут что-то волшебно сильное... может быть,
какой-то прибор, аппарат, который может вычитывать, Выделять из
тысячелетнего скопления слов целые фразы, диалоги, и люди много узнают.
- Это какая-то мистика... - постарался спокойно скорректировать
разговор Мавродин. - А я говорю о нашей конкретной заботе - строить.
- Ну, знаете... еще недавно... на памяти... одного-двух поколений и
генетику, и кибернетику, и психологию считали... мистикой... А космос?
Освоение космоса?
- Простите, Вадим, - терпение Мавродина иссякало, - ну при чем тут все
эти размышления? Они столь далеки от проектов Радужного дворца, что смешно
говорить. Казуаль только отвлекает вас от дела. Все это вы говорите лишь с