"Сьюзен Нэпьер. Избранница фортуны [love]" - читать интересную книгу автора

постоянно искать новых ощущений? Не внутренняя ли опустошенность? Не любви
ли вы ищете? - Она различила новую ноту в смягчившемся голосе. Боже
правый... неужели это... сочувствие? Он приблизился на шаг, и Мэгги
отступила, чувствуя, что задыхается. Только его неуместного сочувствия и
не хватало.
Откуда-то возникло ощущение собственной слабости и беззащитности
совершенно безосновательное. - Бедная богатенькая девочка, - издевательски
сопроводил он ее отступление, неверно его истолковав. - У вас всегда было
все, что можно купить за деньги... но теперь вы начинаете понимать, что
любовь нельзя купить. Не это ли вас мучит? Мечта о романтической любви? И
неужели вы думаете найти ее, прыгая из постели в постель? Неужели вы не
понимаете, что каждая такая попытка только отдаляет желанное? И неужели
вас действительно удивляет, что я не хочу пускать Лори на эту карусель? У
нее великий талант любви. Горе, если она растратит его, получив взамен
оболочку изощренности.
Желание согласиться было почти непреодолимым. Под внешней грубостью
угадывалась способность тонко чувствовать, а искренность отцовской тревоги
внушала симпатию. Родители Мэгги погибли под обвалом в Швейцарии, когда ей
было пять лет, но и до этого она не особо ощущала их присутствие. Ее отец
был большим разочарованием для деда. Патрик Донован ожидал, что
единственный наследник возьмет на себя руководство фирмой "Донован и
компания", торговой империей, построенной в жестокой конкуренции с
Маркхамом Коулом, старым партнером и соперником. Но Майклу Доновану больше
нравилось тратить деньги, чем делать их, и в этом он находил полную
поддержку у своей итальянки-жены.
Поэтому старый Патрик бессменно оставался у кормила компании,
несмотря на быстро ухудшавшееся здоровье. Многие годы бизнес отнимал у
него почти все время, но из того, что оставалось, он обязательно выкраивал
минуты для любимой внучки, чтобы убедиться, что она ни в чем не нуждается.
Однако она нуждалась. Экономки, гувернантки и компаньонки, хоть и были
всегда самыми лучшими, не могли дать чувства семьи. Мэгги обожала деда при
всем его упрямстве и властности и была в высшей степени уверена в его
любви и нежности, но чего старик совершенно был лишен, так это чуткости.
Никлас Фортуна за несколько минут угадал в ней больше, чем дедушка Патрик
за последние пять лет. Это делало взаимное тяготение, которое она не могла
не ощущать, почти духовной близостью, что уже по-настоящему пугало.
Мэгги решила, что лучше всего будет надерзить.
- Вы обращаетесь к моим лучшим чувствам? - издевательски
поинтересовалась она и с облегчением заметила, что следы сочувствия в
серо-голубых глазах рассеялись как дым.
- А они у вас есть? - проскрежетал он.
- Как вы считаете? - игриво поинтересовалась Мэгги.
- Я считаю... - Что бы ни собирался сказать Никлас Фортуна, он явно
передумал и утробно прорычал:
- Я считаю, что вы безнадежно испорчены, черт вас возьми за это!
В этом яростном рыке прозвучала досада, пробившая брешь в обороне
Мэгги.
Мгновение они молча смотрели друг на друга. Сейчас - когда досада
вытеснила голодный мужской интерес в его глазах, взгляд их стал намного
человечнее.