"Нина Ненова. Формула счастья " - читать интересную книгу автора

ртом, словно говоря: "Смотри-ка, точно этого я и хотел!". Ценитель искусства.
На картине был изображен поднос с какими-то ярко-красными круглыми
фруктами, рядом вазочка с желтыми гвоздиками. Один из плодов, самый маленький и
не такой идеально круглый, как другие, выкатился с подноса на скатерть, а одна
из гвоздик, чуть увядшая, со сломанным стебельком почти касалась его. Такая
картина, подумал я, вообще не должна была бы появляться на свет белый, а менее
всего в юсианском звездолете, но вдруг проникся сочувствием к художнику.
Человек все-таки. Сколько часов он простоял перед этим полотном? Набрасывал
контуры, наносил краски, менял кисти, отступал назад и смотрел, прищурив глаза,
снова приближался, наносил какое-то пятнышко или черточку, опять смотрел
издали. Человек. Чтобы так детально нарисовать гвоздики, требовалось огромное
терпение. И скатерть с мелким рисунком - тоже. Большое терпение и никакого
воображения... Да, судя по размашистой подписи, он остался доволен собой. А я
именно здесь и именно в данный момент стою и ему сочувствую. Смех... Но почему
именно сейчас, перед какой-то не совсем удачной картиной я должен был понять,
что люблю все человеческое так, как я и не предполагал, что можно любить -
задыхаясь, отчаянно, фанатически. Я сел на стул, стоявший у стола, но очень
быстро поднялся. Послонялся бесцельно по кухне, - открыл воду в умывальнике -
горячую и холодную, вероятно, запасенную в достаточном количестве, вымыл руки
ароматным розовым мылом (все предусмотрели), а потом, пока сушил их под феном,
бросил беглый взгляд в зеркало - для ориентировки. Я несколько зарос, но в
общем выглядел нормально, если не считать синяка под глазом и сильно
покрасневшего правого уха. Что ж, будем надеяться, мои любезные хозяева не
обратили на это внимания.
Я вышел из кухни, захлопнув за собой дверь несколько сильнее, чем было
нужно, и уже усвоенной небрежной походкой направился в следующее помещение. Оно
оказалось спальней... Простой, приветливой спальней с бледно-голубыми шелковыми
обоями, хрустальной люстрой, широкой-кроватью. Гардероб был украшен искусной
резьбой. Все дополняли плотные золотистые занавески... Была даже небольшая
пальма в углу. Да, они постарались, спору нет. Гостеприимство ли показывают или
возможности демонстрируют? Пусть объект окунется в свою естественную среду.
"Только вы спутали, красавцы! Для данного объекта это не было его естественной
средой".
Воспоминание о моей неуютной квартире - с ветхой мебелью и шторами, пустым
холодильником, вечной едой из консервных банок - навеяло на меня грусть и
заставило почувствовать себя уязвимым. Мой дом... Странно, что до сих пор я.
совсем не придавал ему значения. Вещи в нем постарели, но остались мне чужими.
Безликие вещи, которые не вызывают ни одной ассоциации с происшедшим событием,
близким присутствием, имевшим место когда-то... А могло быть и не так. Могло.
Я вернулся в холл и сел в одно из кресел. Джеки не двинулся со своего
места. Видно, ему передалось мое мрачное настроение... Но действительно, какая
жуткая тишина. Я отчетливо слышу собственное дыхание. Учащенное. А интересно,
который сейчас час? 16.32. Еще есть время! Если захочу, могу взять щенка и
покинуть звездолет. Едва ли юсы позволят себе задержать меня силой.
Покинуть звездолет. Глупости. По крайней мере трусом я не был никогда! Я
смотрел на занавес за диваном. Тяжелый занавес. Интересно, что я увижу, если
отдерну его в сторону. Вероятнее всего, голую стену. Или имитацию окна и
какой-нибудь пейзаж сомнительного качества, как тот натюрморт в кухне... Ну, а
если окно настоящее? А за ним юсы в одном из своих отвратительных состояний?
Всякие их "внутренние переворачивания", "раскалывания"... Или, если окажется,