"К.Немоляев, Н.Семашко. Истерия СССР " - читать интересную книгу автора

Кравцова. Сергей Кравцов, неутомимый экспериментатор, решил попробовать
снять не нижнюю, а верхнюю часть скафандра и затем занести результаты в
бортовой журнал. На земле об инициативе Кравцова никто не знал, а сам
космонавт доложить не счел нужным. Последствия такой "самодеятельности"
оказались весьма печальными: в результате резкой декомпрессии торс Кравцова
в одно мгновение был буквально разорван на куски. (Справедливости ради
следует заметить, что это случилось до того, как скафандр Грушина начали
использовать повсеместно. Для многих такой скафандр был еще в диковинку, и
практически никто из космонавтов к тому времени не овладел навыками работы с
новым скафандром в полной мере.)

Сергей Кравцов

К концу 60-х годов постепенно возрастает продолжительность космических
полетов, растет число членов экипажа. Уже не редкостью становятся групповые
полеты с двумя, а то и тремя космонавтами, одновременно находящимися на
борту корабля. Все это создает новые проблемы.
Чем дольше продолжался полет, и чем он был многочисленнее, тем больших
размеров ведро требовалось для обеспечения нормальной жизнедеятельности
экипажа. Так, если в полете Бурцева объем ведра составлял 2,9, то уже к
пятнадцатидневному полету Абрамяна - Лемке объем его вырос до 8,4. В таком
ведре мог свободно разместится взрослый барсук, да и занимало оно до 1/3(!)
общей полезной площади космолета. Дальнейшее увеличение объема ведра могло в
недалеком будущем полностью парализовать всю научную работу, которую вели
космонавты на борту корабля.
Выход из этого тупикового положения подсказала сама жизнь. Осенью 1967
года, во время группового полета Неволина - Федяева возникла критическая,
почти аварийная ситуация. Вот что вспоминает об этом сам Неволин:
"Экипаж должен был оставаться на орбите еще около недели. Однако уже
вечером в субботу стало ясно, что дальнейшее пребывание на борту корабля не
представляется возможным: Ведро не закрывалось уже третьи сутки! Под угрозой
срыва оказался важный эксперимент: наряду с различными научными
исследованиями нам было поручено выращивание в условиях невесомости детеныша
опоссума. Будучи командиром корабля, я понимал, что несу немалую
ответственность, и, тем не менее, все более укреплялся в своем решении:
опорожнить контейнер вне корабля.
В ночь с субботы на воскресенье Федяев находился на вахте; я сделал
вид, что заношу в журнал результаты последних антропометричеких измерений.
Улучив момент, я незаметно снял блок-замок с выходного люка, и толкая
впереди себя ведро, медленно поплыл в сторону выхода. Федяев обернулся и
увидел меня с ведром, выходящего в открытый космос. "Все, не могу, надо
выносить!" - вырвалось у меня. "Куда?! Куда?!!" раздался в наушниках его
испуганный крик, - но помешать мне уже никто не мог: придерживаясь одной
рукой за край проема, другую я высунул в бездонную черноту космоса и
опрокинул туда ведро, стараясь не выпустить его. Не помню, как долго я
находился вне пределов корабля - то были незабываемые ощущения; наконец,
непонятное чувство холода погнало меня назад. Я плотно закрыл за собой люк
изнутри, накинул блок-замок, обернулся и увидел Федяева. Выражение испуга
уже покинуло его лицо; он улыбался мне, и в его улыбке я увидел облегчение и
благодарность".