"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

почем, ни туда, ни сюда не хожу.
- Вот и я давно не была на толкучке, чем она, эксплуататорша эта, и
пользуется. Дает мне за пару три пятьдесят. А с покупателей дерет, наверное,
все десять!
- Но нитки-то мои! - огрызнулась "эксплуататорша". - И с ними, твоими
перчатками, целыми днями на базаре маячу. Это тоже должно оплачиваться!
- С одним моим вязаньем?!...
Славику надоело сидеть на коленях у бабушки, переставшей его голубить.
Он сполз на пол и, не выпуская кулек с гостинцами из рук, ускакал на кухню,
топоча голыми пятками. Галина пропустила мимо ушей заданный дочерью вопрос.
А та продолжала напирать на нее:
- С таким, как эти мои варежки, товаром не задержишься на рынке, если
ничего другого не продаешь. Из сумки достать не успеешь - с руками
оторвут! - уверенная, что я на ее стороне и поддержу в споре, рукодельница
протянула мне рукавички. - Смотрите, тетя Юля, какие они! Двойные!
Я пощупала варежки, похвалила. Но Галина свою неправоту признавать не
собиралась. И ведь нашла что сказать:
- Да, эти неплохие. Теплые. А те, что в прошлый раз я продавала, какие
были? Одна женщина, померив, заметила: "Сквозняк гуляет в этом домике"!
- Ладно врать-то! Теперь, когда вещи уже нет, можно хаять ее сколько
угодно. Вернула бы мне, если это был брак. Я бы сама поносила, а то хожу в
штопаных.
- Сапожник без сапог, - изрекла мать, желая прекратить перебранку с
дочерью. Поднялась со стула, постояла, задумавшись. Затем пошла к шифоньеру
и принялась выдвигать один за другим ящики и вываливать их содержимое на
письменный стол.
- Что ты делаешь? - закричала дочь, выходя из себя. - Положи все
обратно! - придав своему лицу отрешенное выражение, Галина молчала и
продолжала делать то же самое.
- Вот всегда так! - обращаясь уже не к матери, а ко мне, с отчаянием в
голосе вскричала Таня. Я чувствовала: ей хочется на мать наброситься и
затеять с нею драку. И если она не делает этого, то лишь потому, что
стесняется меня. - Славик все разбрасывает. С утра до вечера приходится
прибирать за ним. А эта явится, вечно шарит по шкафам. Все вверх дном
перевернет и уйдет. А ты за ней потом порядок наводи! Что ты ищешь? Скажи
наконец! - Татьяна уже еле сдерживала слезы. В ответ ни слова. Наверное,
пожилая женщина думала, что молодая сама должна знать ответ на свой вопрос.
Наконец Татьяна что-то вспомнила и осведомилась уже более сдержанно:
- Черные нитки, что ли? Клубок? - Галина кивнула.
- Зря роешься. Не найдешь. Нет его. Отвали. Дай поговорить с человеком!
... В их разборку я встревать не стала. Не сочла нужным стыдить
племянницу за то, что она грубит матери. Еще в детстве испытала я на себе
самой, как умеет старшая сестра доводить людей до белого каления, вынуждать
такие поступки совершать, какие, не будучи взвинченным, человек сроду бы
себе не позволил.
Убедившись, наконец, что дочь говорит правду, что нужного ей клубка на
самом деле в шкафу нет, Галина, точно большой черный клубок, маленькая,
толстенькая, на сказав на прощание ни слова ни мне, ни Татьяне, выкатилась
из квартиры.
Я подошла к двери, раскрыла ее пошире и тоже молча стала смотреть вслед