"Валентина Немова. Святая святых женщины " - читать интересную книгу автора

старшего брата-злыдня, добрый малый, заявляет вдруг:
- Мать твою с собой в квартиру не берем. Вплоть до развода.
Как тут бедному парню под нож руку не сунуть?
- Это Божья кара, - продолжала твердить мама.
- Мама! - пытаюсь я ее образумить. - Чем же Лешка виноват?
- А ты чем виновата? - возражает она мне убежденно. - Ты им квартирой
помогла завладеть, а они тебя оттуда изгнали. И не Лешку этого Бог наказал,
а Родьку. И его мать. Это она, грешница, всех подзуживала. Конечно, старшего
надо было бы, не младшего. Но я стану и ему просить у Бога кары.
- Мама! Что ты говоришь! Опомнись! Господь сам ведает, кого наказывать,
кого миловать. Нельзя другим желать несчастья. Это же великий грех! Сама же
мне это внушала! - я была просто в отчаянье, не зная, как заставить маму
одуматься. Уверенная в том, что правильно рассуждает, она твердила свое:
- И все же я буду молиться, чтобы наказал Бог Родьку. Он негодяй,
настоящий изверг!
То, что случилось с братом, и заставило, наверное, Родиона
призадуматься, стоит ли ему так распускать себя. Не виноват ли он перед
Богом и перед Алексеем? А от таких мыслей разболелось у Родьки сперва
сердце. То и дело стал он забегать в мамину комнату и глотать сердечные
лекарства. Затем сильно заболел зуб. Дело было в пятницу, вечером. Сдуру
решив, что стоматологическая клиника в субботу и воскресенье не работает,
терпел адскую боль до понедельника. Тогда и не выдержал, сдался. Сказал
Лиде, что разрешает мне снова жить у них. Только пусть, мол, не показывается
мне на глаза. Я опять перебралась к ним со своей периной и простынями. Но
спала уже не в гостиной, а в маминой комнате...
Незадолго до моего отъезда мама напомнила мне, что нужно навестить
Надю, сестру Сергея, которая, похоронив мать и отца, по-прежнему жила в
Летнем. Я вняла совету родительницы.
Шла и думала о прошлом, о своей покойной свекрови. Поначалу Руфина
Евгеньевна не жаловала меня. Я же старше бывшего своего супруга на 4 года, и
ей, мнительной и деспотичной женщине, казалось, что прежде чем выйти за ее
сына, я прошла огни и воды. Она внушала ему, что не люблю я его, а
просто-напросто, вертихвостка этакая, окрутила такого молодого и неопытного
парнишку (а было этому парнишке, когда мы с ним поженились, не 17 и даже не
18, а двадцать с половиной лет), одним словом, всячески старалась настроить
Сергея против меня.
Когда же родилась Майя, ушастенькая, как ее отец, новоиспеченная
бабушка, полюбив внучку, изменила свое отношение ко мне (и к моим родителям
также, которых, до рождения девочки, даже знать не хотела), изо всех сил
стала способствовать тому, чтобы мы с Сергеем жили дружно, хорошо. Но было
уже поздно. Наш брак с Сережей, по вине его матери, бывшей в замужестве
несчастной и завидующей по-черному тем, кто был удачлив, с самого начала дал
трещину, должен был развалиться и развалился в конце концов.
Когда это случилось, Руфина Евгеньевна лежала в больнице. У нее был рак
в последней стадии. Сын приехал в Летний повидаться с матерью, вернее
проститься. И первое, что, войдя к ней в палату, сообщил он умирающей как
очень приятную новость, было то, что наконец, после двадцатилетней
совместной жизни мы с ним разошлись. Выслушав недоумка своего, Руфина
Евгеньевна, не давая воли нахлынувшим на нее переживаниям, поинтересовалась:
- Другую нашел?