"Михаил Немченко, Лариса Немченко. Тоже нужное дело" - читать интересную книгу автора

глазами вырубленный в скале бункер. - И приснится же такое..."
Вокруг все было как вчера и позавчера, как все эти недели. Замершие
стрелки приборов, погасшие табло, тлеющее, дремотное мерцание индикаторных
кристаллов на стенах. Лишь панели связи и систем жизнеобеспечения
переливались бодрыми зелеными и синими огоньками, да матово светился экран
внешнего обзора. Словом, все, казалось бы, свидетельствовало о том, что
там, в недрах астероида, работы давно приостановлены. Но подрагивающий пол
бункера говорил о диаметрально противоположном: работа идет, быстрая и не
прекращающаяся ни на минуту, - только неподконтрольная табло и приборам. И
это означало, что он, бригадир пчел Позвонков, нарушает монополию...
Да, но Люся-то осталась на Земле и о его космических прегрешениях ничего
знать не может. И никто из землян не знает. Ни одна живая душа, кроме Ула
Свансена, две недели назад навестившего Позвонкова по пути с Ганимеда на
Марс. Едва выйдя из своего патрульного планетолета, проницательный Ул
понял, что происходит на астероиде, и задал бригадиру пчел хорошую взбучку.
Но Позвонков знал: его однокашник по Лунным курсам - надежный друг и никому
не проболтается. Тем более что Позвонков сам уже искренне сожалел о
случившемся и дал Свансену слово, что нарушил монополию в первый и
последний раз... И вот теперь этот странный сон, слишком похожий на
предупреждение. Неужели - нейролуч? Обычной связью не воспользуешься -
сразу всем станет известно - и решил шепнуть нейроволнами прямо в мозг?
В общем-то не очень в это верилось. "Мыслепередача" с Марса сюда, в пояс
астероидов, конечно, возможна: у Свансена, как и у всех патрульников базы,
имеется на корабле надежный транслятор. Но сфокусировать нейролуч,
направленный так далеко, можно лишь ценой огромного нервного напряжения. На
такое решаются в самом крайнем случае. И уж если бы Ул решился, он бы, надо
думать, предупредил друга прямо и недвусмысленно, а не через зыбкие
сновидения...
На этом месте мысли Позвонкова прервал кристалл, багряно загоревшийся
над дверью шлюзового коридора. Тяжелая дверь медленно, будто нехотя,
открылась, и в бункер вошел Степаныч, оранжевый, как апельсин, пчел
двухметрового роста. Прошагав к аккумуляторному стулу, он тяжело плюхнулся
на него, звякнув спинными электродами, и зажурчал, замурлыкал, вкусно
прихлебывая электричество. При этих звуках Позвонкову почему-то всегда
вспоминалось детство в Камышлове, их квартира в первой городской стоэтажке,
где на кухне вот так же уютно журчал-мурлыкал высокий белый холодильник. Но
сейчас бригадиру пчел было не до воспоминаний.
- Как там с вакуум-пастой, Степаныч? - обратился он к своему оранжевому
помощнику.
- Только что кончилась, - послышалось сквозь журчание.
- Кончилась?! - Позвонков не поверил своим ушам. - Да ведь позавчера еще
была полная емкость!
- Вот, ягода-машина, опять вы удивляетесь, - Степаныч повернул голову и
посмотрел на бригадира круглыми светящимися глазами. - Будто не знаете, что
они уплетают ее за обе щеки.
- Малина, - по привычке поправил Позвонков и неожиданно икнул, -
ягода-малина. А с пастой все-таки странно. При всем их аппетите ее должно
было хватить еще по крайней мере часов на двадцать. Уж не припрятывают ли
они нашу пасту впрок, а?
- Вот, ягода-машина, что же я, по-вашему, не смотрю за ними? - обиделся