"Виктор Платонович Некрасов. Написано карандашом " - читать интересную книгу автора

Вася Конаков
Василий Конаков, или просто Вася, как звали мы его в полку, был
командиром пятой роты. Участок его обороны находился у самого подножья
Мамаева кургана, господствующей над городом высоты, за овладение которой в
течение всех пяти месяцев шли наиболее ожесточенные бои.
Участок был трудный, абсолютно ровный, ничем не защищенный, а главное с
отвратительными подходами, насквозь простреливавшимися противником. Днем
пятая рота была фактически отрезана от остального полка. Снабжение и связь с
тылом происходили только ночью. Все это очень осложняло оборону участка.
Надо было что-то предпринимать. И Конаков решил сделать ход сообщения между
своими окопами и железнодорожной насыпью. Расстояние между ними было
небольшое, метров двадцать, не больше, но кусочек этот был так пристрелян
немецкими снайперами, что перебегать его днем было просто немыслимо. В
довершение всего был декабрь, грунт промерз, и лопатами и кирками с ним
ничего нельзя было поделать. Надо было взрывать.
И вот тогда-то - я был в то время полковым инженером - мы и
познакомились с Конаковым, а позднее даже и сдружились. До этого мы только
изредка встречались на совещаниях командира полка да во время ночных
проверок обороны. Обычно он больше молчал, в лучшем случае вставлял
какую-нибудь односложную фразу, и впечатления о нем у меня как-то не
складывалось никакого.
Однажды ночью он явился ко мне в землянку. С трудом втиснул свою
массивную фигуру в мою клетушку и сел у входа на корточки. Смуглый кудрявый
парень, с густыми черными бровями и неожиданно голубыми, при общей его
черноте, глазами. Просидел он у меня недолго - выкурил цигарку, погрелся у
печки и под конец попросил немного толу - "а то, будь оно неладно, все
лопаты об этот чертов грунт сломал".
- Ладно, - сказал я. - Присылай солдат, я дам сколько надо.
- Солдат? - Он чуть-чуть улыбнулся краешком губ. - Не так-то у меня их
много, чтоб гонять взад-вперед. Давай мне, сам понесу. - И он вытащил из-за
пазухи телогрейки здоровенный мешок.
На следующую ночь он опять пришел, потом его старшина, потом опять он.
- Ну, как дела? - спрашивал я.
- Да ничего. Работаем понемножку. С рабочей-то силой не очень, сам
знаешь.
С рабочей и вообще с какой-либо силой у нас тогда действительно было
"не очень-то". В батальонах было по двадцать - тридцать активных штыков, а в
других полках, говорят, и того меньше. Но что подразумевал Конаков, когда
говорил о своей роте, я понял только несколько дней спустя, когда попал к
нему в роту вместе с проверяющим из штаба дивизии капитаном. До сих пор я не
мог никак к нему попасть, подвалило работы с минными полями на других
участках, и до пятой роты как-то руки не дотягивались.
Последний раз, когда я там был, - это было недели полторы тому назад, -
я с довольно-таки неприятным ощущением на душе перебегал эти проклятые
двадцать метров, отделявшие окопы от насыпи, хотя была ночь и между ракетами
было все-таки по две-три минуты темноты.
Сейчас прямо от насыпи, где стояли пулеметы и полковая сорокапятка, шел
не очень, правда, глубокий, сантиметров на пятьдесят не больше, но по всем