"Николай Алексеевич Некрасов. Певица " - читать интересную книгу автора

душу графа. "Ангелика! Ангелика!"-восклицал он, но ответа не было. Он
терялся в догадках, старался приискать отсутствию Ангелики извинительную
причину. Он еще не вполне верил себе, не понимал своего несчастия. Он думал,
что разум его в расстройстве, и оттого он не с той точки зрения смотрел на
это обстоятельство, может быть, в сущности маловажное. Мрачный бродил он по
комнатам; малейший шорох приводил его в радостное содрогание, легкий стук
двери заставлял поворачивать голову. Считая по-прежнему барона своим другом,
он пошел к нему, не застал его дома и вошел к нему в кабинет. На столе
лежало незапечатанное письмо руки барона. Он прочел его и удивился. Теряясь
в предположениях, он взял его и возвратился домой. Все еще неуверенный в
роковой потере, он надеялся, не предавался совершенному отчаянию. Когда
наконец пришла страшная уверенность и он вполне понял свое несчастие - силы
его оставили, он не мог владеть собою... Страшно изменилось лицо его, он
невнятно вскрикнул, заскрежетал зубами и без чувств повалился на пол. Во
время падения он наткнулся головой на острый угол кресла, и кровь ручьем
брызнула из раны... Камердинер в страшном испуге прибежал на крик барина.
Его отнесли на постель; послали за доктором, который объявил, что жизнь
больного в опасности. Граф метался, вскакивал и произносил бессмысленные
слова... Чаще всего вылетали из уст его проклятия и жалобы на барона и
неверную жену... "Друг, друг! что ты так мало отблагодарил меня за мою
приязнь,- соблазнил жену, лишил меня чести! Ты бы оклеветал меня, запятнал
позорным клеймом преступника!.. О, мщение! мщение! Клянусь небом, мщение!.."
И он вскакивал и искал кинжала.
Две недели прошло в бесполезных усилиях помочь больному.,, ему не было
легче.

II. РИМ

Многочисленные толпы зрителей стекались в один из оперных театров Рима.
Маленькая площадка перед театром была вся наполнена народом, жаждущим
ворваться в двери. За нею тянулся ряд экипажей, которого конец едва
усматривал взор. В театре было необыкновенное волнение. Зрители с
нетерпением посматривали на опущенный занавес. Разговор почти всех был
обращен на предстоящий спектакль. Давали новую онеру любимого Донизетти. Но
не одно это до такой степени интересовало зрителей. Незадолго до настоящего
дня дебютировала в первый раз новая певица Франческа, и слух о
необыкновенном ее пении и чудной красоте быстро разлетелся по городу. Успех
ее был заслуженный и совершенный: взволнованная толпа, увлеченная приливом
восторга, провозгласила ее гениальной певицей, осыпала венками и золотом и
почти на себе довезла домой ее карету. Ныне она готовилась во второй раз
явиться на сцене, и все те, кому еще не удалось видеть ее, оглушенные общими
похвалами, увлекаемые любопытством, жадно бросались в театр.
Занавес взвился. Почти не касаясь пола, выпорхнула она, легкая,
грациозная. Оглушительные рукоплескания потрясли своды театра; потом все
смолкло... Все, что дышало, имело глаза, уши,- притаило дыхание, напрягло
слух, лучи всех глаз встретились на невыразимо прекрасном лице певицы. И вот
полились дивные, пленительные звуки, разнообразясь до бесконечности; они
льются - и наконец истаивают в воздухе. Но они не исчезли. Светлой строкой
эстетического восторга напечатлелись они в сердцах слушателей!.. И лицо
певицы было не менее замечательно в эту минуту. Она совершенно предалась