"Николай Алексеевич Некрасов. Очерки литературной жизни " - читать интересную книгу автора

драматурга-водевилиста с явным состраданием. Свистов захохотал.
Когда все пришло в прежний порядок, Свистов взял фельетониста под руку
и начал ходить с ним по комнате говоря:
- - Мне бы хотелось слышать ваше суждение о моей поэме, прежде чем она
будет напечатана. Если б вы были так добры...
Свистов вынул из бокового кармана небольшую тетрадку и потянул
сотрудника в соседнюю комнату.
- - Уж если читать, так читать во всеуслышание!- вскричал вслед ему
водевилист-драматург, угадавший тайную мысль скромного друга.- Полно,
братец, скромничать! Ступай сюда!
По долгу хозяина Хлыстов присоединил свой голос к голосу драматурга;
актер тоже. Поэт воротился, стал в позицию и, как бы чувствуя великость
жертвы, на которую присутствующие решались, сказал:
- - Одну главу, господа, не больше.
- - Нужно очень! - проворчал с досадою Зубков, нетерпеливо желавший
разрешиться своим анекдотом, и отошел к окну.
Поэт начал:

Есть край, где горит беззакатное солнце
Алмазным пожаром в безбрежной дали
И сыплет горстями лучи, как червонцы,
На лоно роскошной и щедрой земли;
Где северный холод, вьюга и морозы
Сердец не сжимают, не сушат костей,
Где розы - как девы, а девы - как розы,
Где все наслажденье, восторг для очей,
Где тигр кровожадный свободно кочует
И робкая серна находит приют,
Но где человек человека бичует,
Где плачут и стонут, где режут и жгут,
Где волны морские окрашены кровью,
Усеяно трупами мрачное дно...

- - Страшно! у меня волосы дыбом становятся! - сказал актер, украдкой
зевая в руку.
- - Вроде Дантова ада,- заметил Зубков, никогда не читавший Данте.
- - А ваше мнение? - спросил поэт нетвердым голосом у фельетониста.
- - Нельзя не согласиться, что картина варварских восточных обычаев
изображена с потрясающим сердце эффектом,- отвечал фельетонист
значительно...
- - Мастерская картина,- закричал драматург.
- - А вообще о достоинстве поэмы что вы думаете? - спросил поэт, снова
обращаясь к фельетонисту.
- - Позвольте мне удержать, до некоторого времени, мое мнение при
себе,- отвечал тот.- Вы прочтете его, когда поэма явится в свет, в ближайшем
нумере нашего издания...
Поэт побледнел и в смущении начал укладывать, к общей радости, рукопись
свою обратно в карман.
- - Знаем мы ваши ближайшие,- сказал огорченный друг его с некоторою
досадою,- далека песня!