"Николай Алексеевич Некрасов. Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Кo " - читать интересную книгу автора

состоянии напоминала сноп, скомканный и перевернутый шаловливыми
ребятишками, и волосы на ней, особенно сзади, росли так низко, что Хлыщов
пришел к необходимости подбривать свой затылок, подобно кучерам, делающим то
же из франтовства. Объяснив, почему затылок нашего героя был подбрит,
приступаем к окончанию обстоятельной описи его наряда. Оно будет коротко: не
упомянуто выше только о сапогах, которые были новы и немножко поскрипывали,-
обстоятельство, глубоко огорчавшее нашего героя. Он был но чужд прогресса, и
с того самого дня, как прочел в модах одного журнала, что сапоги со скрыпом
перешли в достояние франтов дурного тона, Хлыщов возненавидел скрып, которым
в течение одиннадцати лет самодовольно оглашал гостиные своих знакомых,
следуя мнимой моде. И теперь каждый раз, как сапоги его, до крайней степени
ссохшиеся в дороге, издавали звук, наполнявший некогда сердце его гордым
удовольствием, герой наш содрогался!
"Впрочем, здесь не Петербург; может быть, оно даже и лучше",- наконец
подумал он с полным убеждением, привыкнув, подобно всем счастливцам,
толковать в свою пользу хорошую сторону предмета мимо десяти дурных, и,
подумав так, он протянул руку к духам.
Надушился он так, что Прометей, как ни любил своего хозяина, не мог
оставаться в одной с ним комнате и, расчихавшись, убежал в прихожую.
- - Не твоему собачьему носу нюхать такие духи! - рассмеявшись
прокричал вслед его Хлыщов и подошел к зеркалу.
Он был уже совершенно готов, даже перчатки, чистейшего лимонного цвета,
были надеты, и подходил он теперь к зеркалу с таким же чувством, как
художник, окончив любимую картину, выбирает лучшую точку, чтоб обнять эффект
целого.
- - Еще подумают, что пьянствовал в дорого,- пробормотал Хлыщов, с
неприятным чувством всматриваясь в красноту своего носа (увы! никакие
старания не могли уничтожить его), и вздохнул.- Но я сделал все, что мог...
не отрезать же мне его?.. видно, уж такая судьба!
Всего более бесило его то, что у Мартына, подвергнувшегося тем же самым
влияниям, нос был нисколько но красен.
"А еще ехал, шут, впереди!" - думал Хлыщов, вздергивая плечами в
горьком недоумении.
- - Мартын! Ты пил дорогой? - спросил он вдруг.
- - Как же-с! Да вот еще на той станции... как бишь ее? вот и забыл!
квас такой важный!
- - Да нет... не квас! вино пил?
Мартын подумал и произнес:
- - Виноват-с.
- - Не в том дело. И много пил?
- - Как можно-с!
- - Ну а как?
- - Пил-с.
- - Да много ли! Каждый день?
- - Каждый... Нельзя-с: ночи такие холодные...
- - Как! и по ночам пил? - воскликнул Хлыщов и снова пожал плечами,
сделав гримасу, которую вместе с движением плеч можно было перевесть так:
"Вот поди и спрашивай справедливости у судьбы!"
Объяснив обидную шутку судьбы особенной нежностью своей благородной
кожи (чем значительно утешилась его щекотливая гордость), Хлыщов