"Николай Алексеевич Некрасов. Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Кo " - читать интересную книгу автора

пристала! Я как вскрикну. Он, уж нечего делать,- стал извиняться; я,
говорит, вам же добра желал, а впрочем, как хотите - обиделся! И чего вы
боитесь, говорит, вот смотрите: взял и приставил к своему носу: каков? Беда
при нем заикнуться, что нездоровится, болит что-нибудь. Умора! а, впрочем,
хорошо, что он так привязан к тому, чем, можно сказать, судьбу свою
упрочил,- редкая в наш век черта! И, вообрази, даже дети у него... их
четверо маленьких, кроме моей Вареты. Женился он, видишь, в Персии, взял
персиянку: ну, известно, черная, нос такой крупный, брови, как лес, теперь
толстовата голубушка, а хороша, должно быть, была!.. Все говорит про
Персию... Даже дети такие черные, толстенькие, лоснятся, ну точно
насосавшиеся пиявки; право! мне, по край ней мере, всегда так кажется.
Странная игра природы! А впрочем, семейство прекрасное! Приняли они меня,
братец, чудесно: старик послал шампанского. И моя Варенька чудо красоты,
любит меня ужасно. Глаз с меня не спускала, да я скоро ушел: спать с дороги
хотелось смертельно...; Да что! Она ли одна? Скажу тебе, братец, мне здесь
тай повезло, так повезло, что не будь такое время... да жаль, не до
жуировки! время не такое. А с другой стороны, ведь я в некотором смысле
образ жизни готовлюсь переменить, с молодостью прощаюсь... думаю, думаю, и
сам но знаю, как распорядиться. Ну, да утро вечера мудренее. Прощай, хочется
спать..."

V

- - Мартын! нет ли у нас чего перекрасить? - спросил на другое утро
Хлыщов, просыпаясь в самом приятнейшем расположении духа и потягиваясь.
- - А как же, сударь! сами еще изволили говорить: желтый фуляр весь
фаброй выпачкался...
- - Ба! ба! ба! - воскликнул Хлыщов.- В самом деле! Так ты приготовь
его...
Он не колебался долее. Желтый фуляр решил дело.
Часу в двенадцатом, одевшись по-вчерашнему, герой наш тем же путем
отправился к невесте и скоро очутился перед домом с вывеской братьев Дирлинг
и Ко. Белокурая головка была тут, совершенно в том же положении, как будто
она всю ночь провела у окна.
- - Я к вам иду,- сказал он самым нежным и вкрадчивым полушепотом.
- - Пожалуйте,- отвечала она спокойно и приветливо.
Хлыщов поднялся по лестнице. Не успел он подойти к двери с маленькой
вывеской "Дирлинг и К-", как уже дверь отворилась. Хлыщов поспешил войти и
заметил, что отворила ему сама хозяйка.
Он вошел в комнату довольно просторную, по стенам которой помещались
высокие шкапы. Поперек тянулся прилавок, захватывавший крайнее окно, у
которого, как сообразил Хлыщов, показывалась ему интересная красильщица. У
другого окна стояла огромная вешалка, заваленная распоротыми платьями,
салопами, сюртуками и другими принадлежностями мужской и женской одежды
разных цветов и размеров; к каждой вещи приколот был булавкой ярлык с
нумером. Хлыщов был поражен таким разнообразным смешением одежд и думал, что
если б собрать в одну кучу их владельцев, то вышло бы не менее разнообразное
и занимательное смешение лиц. Два шкапа были полураскрыты: в них висели,
также каждый с своим нумером, разноцветные лоскутья сукна, ситцу, шелковых и
шерстяных материй, намекавшие своей формой иногда довольно ясно, какого рода