"Николай Алексеевич Некрасов. Необыкновенный завтрак " - читать интересную книгу автора

Белолицый и беловолосый Х. Х. Х. побледнел как мертвец. Длинноногий
Кудимов выронил восклицание ужаса и с разинутым ртом, с выпученными глазами
остался в том положении, в каком застала его ужасная весть: он протягивал
зажженную спичку к погасшей трубке, насаженной на длинный чубук. Но всех
ужаснее был водевилист-драматург: улыбка самодовольствия и льстивого
внимания, постоянно украшавшая его сальные растрескавшиеся губы, не успела
совершенно исчезнуть, но превратилась в какое-то странное смешение - сахара
с дегтем, варенья с хреном, добродетели с желчью; зубы застучали, глаза
выражали недоумение и боязнь. Страшная весть сотрудника не привела в ужас
только тех, у кого были в кармане деньги, за которые, как известно, очень
легко достать завтрак в любой из петербургских рестораций...
- - Ну-с, милейший мой,- сказал издатель газеты, знаменитой
замысловатостью эпиграфа,- продолжайте!
- - Чтоб кончить мой рассказ, нужно возвратиться к тому, на чем меня
перебили,- сказал сотрудник с печальной улыбкой.- У всех ли достанет
терпения дослушать меня?
- - О, без сомнения!
- - Итак, господа, я с нетерпением ожидал человека, чтоб распорядиться
приготовлениями к завтраку. Прошло около часа: вдруг слышу робкий, несмелый
стук в двери; вставать страх не хочется, да и что было бы пользы, если б я
встал? Лежу! Постучат, думаю, и уйдут. Так нет, стук продолжается,
усиливается и наконец принимает все признаки барабанного боя. Меня взорвало;
вскакиваю, бегу к двери и кричу с гневом: "Пожалейте своих кулаков! =
Человек мой ушел и унес с собою ключ: я заперт!" Иду назад через кухню -
слышу, стучат в стекло; оглядываюсь и узнаю... кого бы вы думали?..
- - Амалию!
- - Первым делом моим, господа, было возвратиться опрометью в кабинет и
накинуть халат; затем подхожу к окошку, отпираю форточку; Амалия делает
невольное движение ко мне, я к ней: уста наши встречаются...
- - Водевиль, решительно водевиль!
- - Нет, господа, драма. Амалия была бледна и печальна; на лице ее я не
мог не заметить признаков только что высохших слез. Если б не преграда,
разделявшая нас, я готов был бы броситься на колени просить прощения моей
невольной дерзости.
- - Отчего ты так печальна, Амалия?
- - Ах, я несчастна, очень несчастна!
- - Не новая ли беда вас постигла?
- - Ах да, ужасная! Она зарыдала.
- - Говори. Я помогу тебе перенесть ее. Ты знаешь, как я люблю тебя,
как драгоценно мне твое счастие!
- - Если б не ваша любовь (я говорю ее собственными словами, господа),
если б не уверенность, что есть на земле человек, которому я что-нибудь
значу...
- - О миленькая!
- - О несравненный!
Я сделал к ней движение, но оно было так быстро и неосторожно, что на
лбу моем и теперь еще можно ощупать шишку, которую я получил, ударившись об
раму (я как-то особенно счастлив на шишки). Амалия вскрикнула от испуга; но
я успокоил ее, просунул голову в форточку, и поцелуи градом посыпались на
мою рану: боль, разумеется, тотчас прошла...