"Николай Алексеевич Некрасов. Петербургский ростовщик " - читать интересную книгу автора

у ней всегда такой аппетит, фунта по четыре хлеба на день съедала...
ей-богу, как благородный человек. Уж не знаю, в кого она такая уродилась...
Я совсем, кроме луку н хлеба, ничего не люблю, а жена-покойница даже лук
роскошью называла... мало того, я даже башмаки дочери моей покупал! Черт
знает! Разорение! Никто под залог башмаков но приносит! Даже учителя хотел
ей нанять. И теперь отдай я дочь ни за что!.. Ха-ха-ха!.. да выкорми я
поросенка... щенка выкорми я, приличное воспитание дай - да вы же мне за
него деньги бы дали!.. А ведь дочь моя не щенок... не щенок, Иван Федорович!
Налимов. Уж конечно, какой же щенок, Потап Иванович!.. Кабы щенок, стал
ли бы я свататься!
Лоскутков. То-то же... Слава богу, такой же она человек, как и все...
да еще я вам скажу... вы вот только через пятнадцать лет пряжку за
беспорочную службу получите, а ведь она у меня... ну, понимаете... со двора
ни ногой... присмотр за ней был строжайший всегда... сами можете
рассудить... голубица... Петербург - не глушь какая-нибудь... Суньтесь-ка...
да вы, я вам скажу, Иван Федорыч, такого кусочка ввек не видали...
хе-хе-хе!.. Богачи, знаете... у них тысячи нипочем... ко мне захаживали...
будто денег занять... Хе-хе-хе!.. а сам бы, я думаю, тысяч пять отвалил!
Налимов. Ах, Потап Иваныч!
Лоскутков. Ну что Потап Иваныч! Чего испугались? Я дело говорю.
Налимов. Вы за деньги готовы отца родного продать!
Лоскутков. А что?.. Да уж умер... царство ему небесное (крестится), в
академию медицинскую можно бы... да жена тогда была еще жива... Куда! руками
и ногами! А ведь сгнил же в земле.
Налимов. И все сгнием, Потап Иваныч.
Лоскутков. Сгнием, сгнием, и пеплу нашего не останется!... Ох! грешные
мы люди. (Вздыхает.) Вот па днях умер художник Косточкин... недели за две до
смерти пришел ко мне... ради бога, говорит, одолжите двадцать пять рублей,
только на два дня... я вам в заклад картину принесу... одна рама, говорит,
больше стоит... (Показывая на картину.) Вот эта самая... все говорил -
знаменитого художника какого-то... просил не продавать... непременно,
говорит, выкуплю... Да вот и надул, шельма! Взял да и умер в самый день
срока! Уж нет хуже народа, как художник, сапожник, извозчик да перевозчик,-
правду пословица говорит. Купите, Иван Федорыч, картину... недорого... свою
цену возьму... ей-богу, свою... положите пятьдесят рубликов.
Налимов. Да на кой мне ее черт?.. (В сторону.) Ах! какая мысль пришла
мне в голову... Хорошо, ей-богу, хорошо. (Подходит к картине.) Картина
удивительная в самом деле... вы дешево ее не отдавайте, она, я думаю, тысячи
две или три стоит.
Лоскутков (с радостью). Три тысячи!.. Благодетель... Неужели?
Налимов. Она должна быть работы Микель Анжело - как бишь еще? -
Вуэнаротти... да, Буэнаротти... или Рафаэля Сакцио... Сакцио... позабыл, ну
да все равно... я сам у вас этой картины купить не могу, я порекомендовать
могу.
Лоскутков. Благодетель! я в ножки поклонюсь... Публиковал уж в
"Полицейской газете": за смертью художника продается-де картина отличной
немецкой работы, с изображением трех собак, двух свиней и барана и человека
в черкесской шапке,- да что-то никто не является...
Налимов. Хорошо, постараюсь!.. Сегодня же, может быть, к вам придут
смотреть... Ну а уж вы насчет Лизаветы Потаповны?...