"Вдогонку за судьбой" - читать интересную книгу автора (Ли Виктория)

5

Когда Анджела вышла из ванной, Хок притворился, что спит. Она прокралась мимо кровати к двери, ведущей в гостиную и кухню. Ее босые ноги почти беззвучно ступали по толстому ковру, так что ему приходилось напрягать слух, чтобы сообразить, куда она движется.

Щелчок открывшейся входной двери подтвердил его подозрения: она не собиралась обращать внимания на его предостережения. Хок оставался неподвижным, пока повторный щелчок не возвестил, что дверь закрылась. Тогда одним движением он вскочил с кровати и подошел к окну.

В щель между портьерами он разглядел джип, припаркованный в двадцати футах от коттеджа. Хок наблюдал, как Анджела сначала подошла и проверила, на месте ли ключи. Но ключи находились у него в кармане. У Хока мелькнула мысль, не умеет ли она случайно включать мотор, соединяя проводки, однако Анджела уже отходила от машины со своими туфлями в руках.

Помедлив мгновение, словно прикидывая открывающиеся возможности, она направилась к лесу, начинающемуся за лужайкой. Она шагала решительно и не оглядываясь, словно не подозревала, что за ней могут следить. Ее наивность поразила Хока. Наивность просто умилительная, поверить в которую было почти невозможно.

Один из охранников вышел из-за куста рододендронов и встал у нее на пути. Экипирован он был точно так же, как те, кого Хок видел ранее, и он с облегчением увидел, что автомат остался у охранника за плечами. Анджела заколебалась на какое-то мгновение, затем попыталась его обойти. Хок не удержался от улыбки, восхищаясь ее отвагой. Охранник заступил ей дорогу, покачал головой и что-то ей сказал. Каковы бы ни были его слова, они остановили ее мгновенно.

Анджела посмотрела на охранника, затем бросила взгляд в сторону коттеджа, около которого появились возникшие ниоткуда еще двое точно так же одетых мужчин. Целью их появления было предупредить ее о своем присутствии. Как только она обратила на них внимание, люди Сэмми тут же отступили и исчезли так же внезапно, как и возникли, оставив первого охранника наблюдать за возвращением Анджелы по густой траве к коттеджу.

Хок решил, что Анджела оставила свое намерение… по крайней мере на какое-то время, и быстро лег обратно в постель, тут же закрыв глаза. Не было смысла показывать ей, что он видел ее поражение.

Входная дверь мягко закрылась, и Хок с облегчением погрузился в глубокий сон. Если Анджела и заглядывала потом в спальню, он об этом так и не узнал.

Солнечный свет, струившийся сквозь портьеры, был уже не таким ярким, как тогда, когда Хок просыпался первый раз. Взгляд на часы подтвердил, что время давно перевалило за полдень. Он проспал четыре часа подряд, а в целом около восьми часов. Желудок напомнил ему, что с момента его последней трапезы прошло Бог знает сколько времени.

Ароматы чеснока и лука дразнили его обоняние, так что потекли слюнки. Не надо было быть гением, чтобы понять, что Анджела хозяйничает на кухне. Хок вылез из постели и закрылся в ванной, гадая, готовила ли она на двоих.

Три минуты спустя он появился в комнате, служившей столовой и кухней одновременно, и увидел, что она сидит за столом, накрытым на двоих. Анджела приступила к еде, не дожидаясь его, и проигнорировала его появление, когда он, отодвинув стул, уселся напротив. Хок уставился на тарелку, доверху наполненную макаронами, кусочками курицы, вперемешку с зеленым луком и кусочками спаржи, и перевел взгляд на ее склоненную голову. На ней была та же одежда, в которой она спала, но гребенку, видимо, ей отыскать удалось. Волосы Анджела заплела в одну косу и перевязала каким-то шнурком. Кроме того, она, кажется, поменяла бинты на запястьях.

Полагая, что Анджела вряд ли согласится с готовностью на его предложения, он тем не менее был благодарен за то, что она не упрямится и не отказывается есть. Меньше всего ему хотелось оказаться с ослабевшей женщиной на руках.

– Спасибо, – произнес Хок, берясь за вилку. – Мои способности к стряпне ограничиваются открывание консервных банок и коробок с пиццей.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он заметил, что лицо ее без косметики выглядело более юным. Нос слегка блестел, кожа казалась нежной и бархатистой, румянец на щеках был вполне естественным.

Хок решил, что она выглядит потрясающе, и чуть не сказал ей об этом. Но вряд ли ее в данной ситуации успокоило бы сознание того, что он считает ее привлекательной женщиной. Ему пришлось пережить этой ночью нелегкие мгновения, когда он лежал рядом с Анджелой и, забыв о сложности их ситуации, боролся с желанием заключить в объятия это нежное податливое тело. В результате и сны этой ночи оказались пылкими и волнующими.

– Я собиралась было объявить голодовку, – сказала она, – но решила, что это бессмысленно. Потом я решила приготовить еду только для себя.

Звук ее голоса снова задел какие-то глубинные струны в его душе, как и в тот раз, когда он услышал его впервые.

Хоку пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтоб успокоить учащенный пульс, и лишь затем он смог приступить к еде.

– Очень вкусно, – похвалил он. – Так почему же все-таки вы приготовили столько еды, чтобы хватило и на меня?

В сомнении она наморщила лоб.

– Ну, хватит или нет, это еще будет видно. Я не привыкла готовить на мужчину.

Сведения о том, что в ее жизни нет мужчины, сразу же отложились в памяти, и он продолжил расспросы.

– Так зачем было затрачивать на меня усилия?

Она перевела взгляд на его тарелку, уже наполовину опустошенную.

– Может быть, я отравила вашу еду. Разве не это сделал бы наемный убийца?

Навернув еще немного макарон на вилку, он подцепил кусочек курятины и отправил все в рот. Как следует прожевав, Хок заметил с иронией:

– Сэмми никогда не оставил бы здесь что-нибудь вроде крысиного яда, а с собой, как мне известно, у вас ничего подобного нет. И это возвращает нас снова к моему первоначальному вопросу. – Он увидел, как потемнел румянец на ее щеках, и понял, что она смутилась. – Чем заслужил я такую роскошную трапезу?

Анджела склонилась над тарелкой и продолжала молча есть, словно не слышала его вопроса. Хок догадался, что она сама не знала, почему так поступила. Или же знала, но ни за что не скажет ему, сколько бы он ни спрашивал. Поэтому Хок не стал настаивать, а сосредоточился на еде и почти прикончил свою порцию, когда она заговорила вновь:

– Что произошло прошлой ночью?

Он посмотрел на нее, лихорадочно соображая, что стоит ей сказать, а о чем лучше умолчать.

– Много всякого, – небрежно пожал плечами он. – Что именно вас интересует?

Она с удивлением подняла брови.

– Последнее, что я помню, это как я засыпала под действием смертельной дозы наркотиков с тем, чтобы уже никогда не проснуться. Судя по всему, этого не произошло.

– Вы просто заснули.

Анджела слегка нахмурилась, как бы настаивая на дальнейших объяснениях.

– Заснули не из-за каких-то моих снадобий, если вас волнует это. Полагаю, что причиной были и страх, и изнеможение… все вместе… Хотя признаюсь, что был несколько изумлен подобной реакцией вашего организма.

– Я смертельно устала за последние дни, занимаясь организацией конференции, – объяснила она, и глаза заискрились смехом, очень уж абсурдно прозвучали сейчас эти слова. Впрочем, она сразу подавила улыбку, придав лицу серьезное выражение. – И все-таки мне трудно поверить, что я просто-напросто заснула. Для этого я была слишком напугана.

– Панический страх обессиливает человека. А в вашем случае вы и без того были на пределе сил. – Хок поглядел в зеленые глаза с золотистыми искорками и с облегчением увидел в них не страх, а гнев. Гнев будет ей лучшей опорой, хотя и сделает трудноуправляемой. Он добавил: – Испытание, которому я вас подверг прошлой ночью, превысило то, что могло вынести ваше тело. Справиться с этим вы могли лишь одним способом – заснуть.

Анджела долго всматривалась в него, затем кивнула, соглашаясь.

– Так что же вы положили в капсулу, которую заставили меня проглотить?

– Муку.

– Это как? Муку?

Выражение ее лица ясно сказало ему, как мечтает она, чтоб он проглотил что-нибудь подобное и, если он не обманывался, предпочла бы, чтоб капсула была с футбольный мяч.

Наступило молчание, во время которого она занялась едой, затем поинтересовалась:

– Кто такой Сэмми?

Хок уже доел свою порцию и, подняв на нее глаза, увидел, что она ждет ответа.

– Сэмми – владелец этого… места. Мы здесь находимся под его покровительством.

– Где это здесь? – уточнила она.

– Этого я вам сказать не могу.

Анджела отодвинула в сторону свою тарелку и положила на желтую льняную салфетку стиснутые кулаки.

– Я полагала, что вы обещали больше не лгать.

– Обещал. – Хок встал, собрал со стола всю грязную посуду и отнес на кухню. Включая посудомоечную машину, он услышал, как она подошла и села у стойки, отделявшей кухню от жилой комнаты.

Хок понял, что ему не удастся так легко отделаться от нее.

– Я действительно сказал, что не буду вам лгать. Однако я не стану говорить вам о вещах, которые вам знать не следует.

– Вы доступно объяснили, что мне не позволено уйти отсюда, – продолжала она, избегая упоминания о том, что уже пыталась это проделать. Она сверлила его гневным взглядом, словно он был виноват в том, что люди Сэмми повернули ее назад… Хотя, конечно, если быть честным до конца, именно он втравил ее в эту историю. Анджела была настойчива: – Что за беда, если вы расскажете мне, где я нахожусь? Не вижу, чем эти сведения могут мне пригодиться.

– Дело не в этом. О местонахождении Сэмми знает ограниченное число людей. Ему не понравится, если я разглашу эту информацию.

– Вы имеете в виду, что я тогда могла бы найти его вновь? – осведомилась она, и в глазах ее вспыхнуло что-то вроде надежды.

– Вы догадливы. – Хок снова занялся посудомоечной машиной. Убрав посуду, он вытер стол и присоединился к Анджеле, которая устроилась у полукруглого окна, выходящего на основное здание. Она сидела, обхватив поджатые колени и глядя в окно с сосредоточенным видом, явно не располагающим к общению. Хок подтянул к окну тяжелое кресло и уселся в него.

– Нам надо кое-что обсудить с вами, – объявил он.

– Когда вы собираетесь отпустить меня? – спросила Анджела, не поворачивая головы.

– Пока не могу сказать. Вы поймете почему после нашего разговора, – облокотившись на ручку кресла, он подпер щеку кулаком и задумался в поисках подходящих объяснений. – Думаю, что стоит рассказать вам все с самого начала, чтобы вы лучше представляли себе, что происходит.

Она повернула к нему лицо и встретилась с ним глазами.

– То, что вы проделали со мной прошлой ночью, было непростительной жестокостью. Я приготовилась умереть.

– Я не прошу о прощении.

Анджела нахмурилась.

– Тогда зачем тратить силы на объяснения? Если вы не отпускаете меня, нам обсуждать нечего.

– Если я позволю вам сейчас выйти отсюда, считайте, что вы погибли.

– Кажется, я должна была умереть прошлой ночью, но я сижу здесь в этом костюме, который купила на прошлой неделе… и вид у него такой, будто я его с тех пор и не снимала. – Она двумя пальцами оттянула смятую ткань от тела и брезгливо поморщилась. – Может быть, я разочарую вас, Хок, но сегодня меня не так легко напугать, как вчера.

– Я же сказал вам: больше никакой лжи, – терпеливо повторил Хок.

– Вы мне много чего наговорили. Беда в том, что я научилась не принимать ваши слова за чистую монету.

Хок вытянул перед собой длинные ноги, скрестил их и стал пристально разглядывать Анджелу, словно хотел проникнуть в ее мысли. Он понимал, что ее будет нелегко убедить в грозящей ей опасности, в которую она попала таким нелепым образом. Однако он очень надеялся, что она хотя бы выслушает его, и попытался начать сначала.

– Вам не придется долго здесь оставаться. Но, пока я не смогу обеспечить вам надежного убежища и защиты, вы нигде не будете в безопасности. Это место лучшее, куда я мог поместить вас за такой короткий срок.

– Судя по вашим словам, все это, – она обвела широким жестом окружающую обстановку, – все это для моей защиты? Не смешите меня.

Хок сдержал рвущееся с губ проклятие. Она была жутко упрямой, а он не находил должных аргументов, чтобы убедить ее доверять ему и быть покладистой. Ему надо было неотложно заниматься решением сложных проблем, а не тратить время на уговоры капризной дамочки, даже если он сам спровоцировал всю эту ситуацию. Поглядев мимо Анджелы в окно на главное здание, он увидел, что один из людей Сэмми вышел из боковых дверей и направился к их коттеджу.

– Почему вы не приняли душ? – спросил он.

– А почему вы не побрились? – вопросом на вопрос ответила она.

– Слишком проголодался. – Он вытер ладонью двухдневную щетину на подбородке. – Я собираюсь ненадолго выйти, почему бы вам пока не воспользоваться ванной. Я видел там купальный халат, так что вам будет во что переодеться.

– Я чувствую себя уютнее в своей одежде, – вздернув подбородок, Анджела распрямила плечи, словно стараясь продемонстрировать свою независимость.

– Тогда мне придется подыскать вам что-нибудь, – поднявшись, Хок подошел к двери как раз в тот момент, когда человек Сэмми уже стоял на пороге.

Коротко переговорив с ним, Хок повернулся к Анджеле. Она все еще продолжала смотреть в окно, притворяясь безразличной к тому, что делается у нее за спиной.

– Мне надо пойти повидаться с Сэмми. Я буду отсутствовать, возможно, около часа. – Он указал на книжный шкаф в углу. – Тут есть кое-какие книги и журналы, так что можете занять свой досуг.

Взгляд, которым она его одарила, был полон презрения.

– Разве вы не собираетесь перечислить мне, чего я не должна делать в ваше отсутствие?

Он усмехнулся.

– Ты все схватываешь на лету, Ангел.

– Не называйте меня так. Мне это не нравится, – по тону, каким это говорилось, было ясно, что ей не нравится, что именно он так называет ее.

– Слишком поздно, Ангел. Я уже назвал.

Он прекратил бесплодную дискуссию, пройдя в спальню за спрятанным под подушкой пистолетом. Конечно, Сэмми не понравится, что он является к нему в дом вооруженным, и злить его Хоку вовсе не хотелось, так что он пошел на компромисс: сунул пистолет в спортивную сумку. Он не собирался оставлять оружие на виду у Анджелы, а поскольку в сумке были еще некоторые вещи, которые он не хотел бы видеть в ее руках, то решил взять сумку с собой.

Напоследок Хок захватил и свою куртку, в общем-то, по тем же причинам. Хотя он сомневался, что Анджела будет тщательно обыскивать ее, но ему крайне не хотелось, чтобы зашитые в подкладке бумаги попали в чужие руки.

Когда он вышел из спальни и направился ко входной двери, Анджела продолжала глядеть в окно, и ее неподвижная поза ясно показывала, что она игнорирует его присутствие. Выйдя из коттеджа, Хок кивнул мужчине, с ленивым видом прислонившемуся к стене. Бейсбольная кепка была у него низко надвинута на брови, из-под распахнутой куртки виднелась рукоятка «узи».

Хок пересек лужайку, покрытую ровно подстриженной травой, и подошел к большому дому, на ходу перебирая в уме возможные варианты разговора с Сэмми. Даже если у того была нужная Хоку информация, это не значило, что он ее готов продать. К тому же Хок понимал, что должен относиться к этой информации с изрядной долей сомнения: она продавалась и покупалась такими сложными путями, что ни за что нельзя было поручиться. Чтобы вытянуть из Сэмми нужную и точную информацию, требовались напор, наличные и подходящее настроение.

В одном Хок был уверен: когда он вернется, Анджела будет в коттедже. Сэмми никогда не срывал работу, на которую заключил договор.

Сэмми снабдил его нужной информацией, но на это ушло два часа и гораздо больше энергии, чем Хок готов был потратить. В сгущающихся сумерках он возвращался в коттедж по дорожке, высвеченной скрытыми в траве фонарями. В руке он держал свою сумку, с которой почти никогда не расставался, через плечо была перекинута разная одежда прямо на вешалках. Он страшно устал, хотя нервы его были взвинчены и спать ему не хотелось. Шестым чувством он ощущал присутствие людей, хотя местность вокруг казалась совершенно пустынной.

Было очевидно, что «охраняли» не только Анджелу. Пока Сэмми не шепнет своим людям, что Хок окончательно расплатился за оказанные услуги, его передвижения тоже будут под контролем. Дойдя до коттеджа, он собрался открыть дверь, когда его окликнул охранник, появившийся из-за густого кустарника.

– Босс только что передал по радио, что вы рассчитались полностью и вольны свободно передвигаться по всей территории. Но ему хотелось бы, чтобы он все-таки был в курсе ваших передвижений… особенно в ночное время.

Хок кивнул, как всегда восхитившись умелой постановкой дела. Прошло не больше пяти минут после того, как он оставил Сэмми за проверкой пачки его стодолларовых купюр в ультрафиолетовом свете.

– Передвижения женщины все равно следует ограничить, – сказал он, понимая, что наверняка, повторяет то, что уже сказал охраннику Сэмми, однако, подчеркнув это еще раз, почувствовал себя спокойнее и добавил: – Но без грубостей. Я дам вам знать, когда ограничения станут не нужны.

Охранник кивнул и растворился в полумраке, оставив Хока на пороге коттеджа. Он отворил дверь и не смог скрыть разочарования, увидев, что ее нет в гостиной. Ему необходимо поговорить с ней безотлагательно, чтобы прояснить некоторые вопросы как можно скорее. Бросив принесенную одежду на кресло, Хок поставил на пол сумку и направился в спальню.

Он тихонько приоткрыл дверь, не желая тревожить ее, если она уже заснула. В комнате никого не было. Похолодев от плохого предчувствия, Хок быстро пересек спальню и, открыв дверь в ванную, зажег там свет. Пусто.

Беспокойство боролось в нем с недоверием. Он решительно отмел все эмоции и стал действовать собранно и деловито, проверяя стенные шкафы, заглядывая под кровать и за портьеры. Он осмотрел весь коттедж, стараясь заглушить все возрастающую тревогу.

Хок не мог не думать о темноте, скрывшей и так незнакомую для Анджелы местность, о людях с пистолетами, которые сначала будут стрелять, а потом разбираться, стоило ли делать это. Проклятье! Неужели она не понимает, насколько здесь опасно?

Очевидно, нет, потому что каким-то образом ускользнула из коттеджа. Он не стал тратить времени на повторный обыск. Хок задержался лишь для того, чтобы достать из сумки пистолет: он не собирался ни в кого стрелять, но мысль о том, что он окажется единственным безоружным среди вооруженных людей, была, мягко говоря, неприятной. Открыв дверь коттеджа, он крикнул в темному, зная, что его услышат:

– Женщина исчезла. Найдите ее.

Хок нетерпеливо ждал, зная, что ему лучше держаться поблизости от коттеджа. Ожидание раздражало, но было неизбежным, потому что метаться в ночи по почти незнакомой местности могло означать неминуемую гибель от пули охранника.

Тот же парень, что недавно говорил с ним, вынырнул из-за угла коттеджа и стал рядом с Хоком на освещенных ступенях. Он был немногословен, на бесстрастном лице не отражалось никаких эмоций.

– Она не сможет выйти за периметр ранчо без нашего ведома, – сообщил он.

– Я считал, что она и из коттеджа не выйдет, – пробурчал Хок, – но она сумела.

– Нам всем будет любопытно узнать, как ей это удалось, – прислушавшись к тому, что ему передавали по радиотелефону, он, слегка смутившись, сообщил: – Это Сэмми. Он очень недоволен.

Хок разделял мнение Сэмми, и охранник прекрасно это понимал, судя по тому, что не проронил ни слова по поводу пистолета в его руке.

Анджела подождала, пока голоса мужчин не стихли в отдалении, и сосчитала до тридцати, чтобы действовать наверняка. Когда единственным нарушавшим тишину шумом стало ее собственное дыхание, казавшееся особенно громким, она толкнула ладонью дверцу комода. Та распахнулась, ударившись о стоявший рядом стул. Сердце Анджелы подкатилось к горлу, и она замерла в испуге, пока не убедилась, что никто не услышал раздавшегося стука.

Выбраться из комода оказалось гораздо легче, чем забраться в него. Ей пришлось буквально свернуться в клубок, и хотя в душном тесном пространстве руки и ноги у нее онемели, дышать было нечем, а тело стало скользким от пота, она справилась… победила. Сейчас она просто вывалилась на ковер гостиной и распласталась на нем, как выброшенная на прибрежный песок рыба. Анджела полежала некоторое время на спине, пока боль в суставах немного не утихла.

Радостное чувство победы охватило ее, и она медленно похвалила себя прежде, чем приступить к самому главному – побегу. Последующие шаги представлялись ей не так ясно, но она не могла допустить, чтобы пессимизм подорвал ее решимость. В конце концов, ей не требуется совершать никаких подвигов. Надо осторожно выбраться наружу и незаметно добежать до деревьев. А затем, играя в прятки с охраной, она выберется на свободу. Анджела почему-то не сомневалась, что ей удастся это сделать.

В этой опасной игре она уже доказала свою смекалку и сноровку.

Она сидела некоторое время неподвижно, пока не почувствовала, что кровообращение восстановилось и тело слушается ее. А затем ей пришлось ползти к двери, потому что она забыла заранее задернуть занавески. Спортивная сумка Хока валялась около двери. Она отпихнула ее в сторону, затем передумала и расстегнула «молнию», сообразив, что там должно быть что-то полезное. Ведь накануне Хок доставал оттуда, как из бездонной бочки, самые разнообразные предметы.

Трясущимися руками она вытащила свитер, кожаную кобуру, маленькую адресную книжечку, черный кожаный футляр на «молнии», который Анджела даже не потрудилась открыть, так как из-за скромных его размеров вряд ли в нем было что-то полезное. В самом низу помещалась довольно большая голубая нейлоновая сумка. Уже потянувшись за ней, она заметила знакомый пистолетик.

Анджела помедлила, но потом пальцы ее сомкнулись на рукоятке, и она вытянула его наружу. Ей показалось, что это тот самый автоматический пистолет, который она подобрала с пола в гараже. Движеньем, которое довели до автоматизма инструкторы на курсах самообороны, Анджела вытащила обойму, проверила, полная ли она, и снова вставила на место. Оставив пистолет на предохранителе, потому что бегать с заряженным оружием было опасно, она сжала гладкую рукоятку и улыбнулась.

Теперь она заимела нечто полезное. Остальное содержимое сумки ее не заинтересовало, и Анджела ползком обогнула ее. Туфли лежали там, где она уронила их раньше, и она решила там их и оставить. На мягкой земле лужайки ее высокие каблуки только осложнят ходьбу, а нести их в руках было глупо… Одна рука у нее уже была занята.

Она помедлила мгновение, чтобы прислушаться, что происходит снаружи, затем поднялась на ноги и осторожно отворила дверь. Осмотревшись и никого не увидев, Анджела рванулась и побежала, словно за ней гнались черти, к зарослям кустов рододендронов в тридцати ярдах от освещенной дорожки. Она нырнула в самую гущу, торжествуя, что не слышала ничего, кроме хруста веток и собственного частого дыхания. Никто не поднял тревоги. Никто не закричал, приказывая остановиться.

Анджела даже удивилась легкости, с которой она пока справлялась с планом побега. «Как в плохом боевике», – с иронией подумала она, но тут же одернула себя и напомнила, что успокаиваться еще рано. Она уже одолела полпути до деревьев. Еще один удачный бросок, и дальше будет легче.

Дрожащая от нервного возбуждения, Анджела скорчилась, пригибаясь к сырой мягкой земле. Все чувства были обострены до предела. Она напряженно всматривалась сквозь ветки в темноту, оглядывая окрестности. Если ей будет так же везти и дальше, то она очутится на свободе еще до рассвета.

Для страховки она решила подождать еще несколько минут. Глаза ее не вполне привыкли к темноте, а она хотела быть уверенной, что, когда будет совершать финальный рывок, никого вокруг не будет. Мгновение спустя ее терпение вознаградилось: из темноты выскользнул охранник и вошел в коттедж. Анджела решила, что, вероятнее всего, он снова проверяет комнаты, и была несколько удивлена, когда он вышел оттуда буквально через несколько секунд и скрылся за коттеджем.

Затем она перестала думать о нем, пристально вглядываясь в ночь и собираясь с силами для броска к темной стене деревьев.

Хок сначала не заметил, что бегущий рядом с ним охранник отстал. Они находились среди деревьев на северной оконечности леса и, осмотрев почти весь периметр, так и не обнаружили ни малейших признаков того, что Анджела здесь проходила. Его спутник поддерживал непрерывную радиосвязь с другими членами поисковой команды. Время от времени Хок различал в темноте их неясные силуэты. Поисками Анджелы занималось более десятка человек, сам Сэмми руководил ими из контрольного пульта диспетчерской.

У нее не было никаких шансов покинуть территорию ранчо. Вытирая пот со лба, Хок сожалел, что она не послушалась его совета. Люди Сэмми слишком хорошо тренированы, чтобы зря стрелять, но она могла ошеломить их внезапным движением, и тогда… Тогда прежде, чем они успеют взять себя в руки, она может быть ранена.

Если ей повезет, в результате сегодняшнего приключения она всего лишь будет напугана. Но это если она не доберется до ограды. А если доберется… можно было только гадать, как отреагирует на это Сэмми. Хок постарался об этом не думать.

Тихий свист резко остановил его, и он оглянулся на охранника. Тот махал ему рукой, призывая вернуться. Приблизившись к нему, Хок услышал, что тот говорил в микрофон:

– …уверен, что она вооружена? Чем? – еще мгновение он слушал сообщение, потом обернулся к Хоку. – У нее пистолет.

Хок вспомнил о пистолете, который оставался в сумке, и чертыхнулся:

– В моей сумке была «беретта», но я оставил ее в коттедже.

Передав эту информацию, охранник просил Хока:

– «Беретта» заряжена?

– Да. – Он поморщился при мысли о собственной глупости, но охранник лишь пожал плечами и передал остальным подтверждение Хока.

Затем добавил:

– К женщине никому не приближаться, сохранять дистанцию. Пусть немного побегает. Никуда от нас не денется.

– Где она? – спросил Хок.

– Около коттеджа.

Впервые с момента, когда он обнаружил исчезновение Анджелы, Хок вздохнул свободно. В сопровождении охранника он направился назад к коттеджу. Теперь, когда она была найдена и все знали, что она не растворилась бесследно в темноте, ситуация находилась более или менее под контролем. Как только он уговорит ее прекратить бессмысленное сопротивление, Хок посвятит Анджелу в серьезность положения, в котором она оказалась. Он очень надеялся, что после этого она станет более разумной.

Лунный свет струился с вышины на деревья, освещая им дорогу лучше фонариков. Глаза Хока давно привыкли к темноте, и это позволяло идти быстро и уверенно, срезая путь через лес. Постепенно деревья редели. Они остановились на краю газона, оставаясь еще под покровом деревьев. Охранник указал на несколько кустов рододендронов, и Хок прищурился, вглядываясь, так как свет, горевший в коттедже и других строениях, мешал видеть.

– Она сидит там с того момента, как выбежала из коттеджа. Около трех минут, – пояснил охранник.

– Почему она не двигается дальше? – удивился Хок.

– Не знаю. Участок окружают человек шесть, но они все в укрытиях. Наблюдение ведется электронным путем, а в этих зарослях нет камеры.

Хок передал свой пистолет охраннику и, не обращая внимания на его протесты, зашагал по лужайке к кустам, выставив вперед пустые руки. Двигался он медленно, давая Анджеле возможность увидеть его и решить, что делать.

Если она собирается выстрелить, то пусть лучше делает это с большого расстояния. Нужна большая меткость, чтобы попасть из маленького пистолета на этом расстоянии, а Хок сильно сомневался в ее снайперских способностях.

Однако он уже один раз в ней ошибся, и теперь эта мысль не давала ему покоя. Он был уже в десяти футах от кустов, когда услышал из зарослей шорох, а потом весьма крепкие для женских уст ругательства.

С момента, когда Хок вышел из-за деревьев и направился к ней, Анджела поняла, что ее попытка провалилась. Он шел решительным шагом прямо к рододендронам, словно точно зная, где она находится. Как он это узнал, она понять не могла, и мурашки побежали у нее по спине при мысли, что кто-то все это время наблюдал за ней. Ее успех был иллюзорным, побег – всего лишь тщетным усилием.

Она сначала мысленно выругала себя за то, что слишком промедлила в зарослях, но в следующую же секунду должна была признаться себе, что даже если бы добралась до леса, далеко ее бы не пустили.

Они, а не только один Хок. Пистолет в ее ладони вдруг стал тяжелым, хотя она знала, что в нем не более пары фунтов. Глядя на тускло поблескивающее дуло, Анджела решила, что, пожалуй, должна быть признательна за то, что ее сразу не подстрелили. Если они знали, что она здесь прячется, то должны были также знать, что она вооружена.

Пистолет выскользнул из ее пальцев на землю, и она, ругаясь, стала шарить в траве, пока не почувствовала холод металла.

– Анджела?

Сердце ее подпрыгнуло и забилось чаще. В просвет листьев она увидела, что Хок остановился в пяти футах от кустов.

– Анджела, с тобой все в порядке?

Он присел на корточки и положил руки на колени, демонстрируя свое миролюбие. В его голосе звучало беспокойство… за нее, не за себя. Если он и боялся, что выстрелом ему снесет голову, то внешне это никак не проявлялось. Только теперь она заметила, что в руках у него нет оружия.

– Что? – Колени ее болели от скорченной позы, которая уже стала привычной для тела в течение последних суток. Однако она стиснула зубы и постаралась не думать о боли.

– Становится поздно.

Его тревожило время? Анджела чуть не рассмеялась.

– Чтобы хорошо выглядеть, надо как следует выспаться? – насмешливо спросила она. – Не обольщайтесь, ваша внешность меня не волнует.

– И холодает. А ты без пальто, – заботливо сказал Хок, не обращая внимания на ее колкость.

– Ну, и кто в этом виноват? Мое пальто лежит в моей машине, оставленной в Сан-Рафаэле.

Разумеется, она могла его пристрелить. Но что бы это ей дало? Хок уже предупреждал ее, что на территории достаточно вооруженных охранников, в чьи обязанности входит не выпускать ее отсюда. То, что она их сейчас не видит, не означало, что их нет поблизости. Если она убьет Хока, они, вероятнее всего, точно так же поступят с ней.

Кроме того, Анджела вовсе не была уверена, что сможет сделать это – застрелить Хока. Да, она злилась на него за то, что он втянул ее в какие-то свои игры, но этого было недостаточно, чтобы лишить человека жизни. И тут не играло большой роли то обстоятельство, что надежда на освобождение была связана именно с Хоком. Психологическая зависимость «заложник – террорист» здесь была ни при чем. Нет, дело было в самом Хоке, человеке, которому не доставляли удовольствия ни ее унижение, ни ее страх. Он спал с нею рядом, но она не ощутила при этом никакого страха. Он дал слово, что насилие ей не грозит, и она ему поверила. В ситуации, которая с каждым часом становилась все необычнее, он показал себя человеком, обладающим честью и самообладанием. За это Анджела не могла не восхищаться им. А если уж быть правдивой совсем, то что-то в нем привлекало ее, что-то, чем в других обстоятельствах она могла бы… Что-то в его мужественной жесткой силе тронуло ее сердце, внесло в ее душу растерянность, смутило душевный покой.

Конечно же, она не станет стрелять в Хока. В первую очередь ею руководило чувство справедливости и понимание того, что хорошо и что плохо. Бежать было ей необходимо. Застрелить Хока – нет.

Анджела с удивлением наблюдала за тем, как он медленно стащил куртку и положил рядом с собой на землю.

– Зачем вы это сделали? – спросила она.

– Чтобы мы были в равных условиях.

– Я еще и босая.

– Хочешь, чтобы я снял ботинки?

– Да нет, зачем же. Я просто указала на еще одно ваше преимущество.

Ей подумалось, что даже если бы она захотела застрелить его, у нее это бы не вышло. Десять лет назад, когда она проводила каникулы с родителями на ранчо, она не смогла убить питтбуля, который растерзал кошку сестры. Она наставила на него ружье, взвела курок, видела сквозь прорезь прицела его окровавленную пасть, но выстрелить не смогла.

Позже она узнала, что пес был повинен еще и в убийстве ягненка. Тогда было решено пса уничтожить, и старший пастух отца отвез его к ветеринару.

Если бы кто-нибудь другой и сейчас сделал за нее грязную работу! Разумеется, не убил, а только ранил или как-то обездвижил Хока.

Хок встал, повернулся к ней спиной, чтобы она увидела, что он безоружен, и снова уселся на землю.

– Ты видишь, что у меня с собой нет пистолета? Было бы очень любезно, если бы ты отдала свой. Очень осторожно.

– Я покончила с любезностями. Последней была моя дурацкая попытка спасти вас прошлым вечером.

Она могла бы сейчас попытаться взять его в заложники и сблефовать, требуя, чтобы ее доставили в какое-нибудь цивилизованное место… как бы далеко оно ни находилось. Однако что-то подсказывало ей, что Хок скорее рискнет получить пулю, чем даст ей сбежать. Она поняла это, когда он шел к ней через газон, зная, что она в любую минуту может его застрелить.

– Я уже говорил тебе, Анджела, что вчерашний вечер был моей ошибкой. Не делай еще большей.

– Сомневаюсь, что в стране найдется суд, который приговорит меня даже к условному наказанию, выслушав мою историю.

– Сэмми привык улаживать свои дела самостоятельно, – заметил Хок. – Судьи, о которых ты говоришь, никогда не узнают о том, что здесь произойдет.

– Вы хотите сказать, что если я убью вас, то Сэмми просто избавится от тела и притворится, что ничего не случилось? – Нелепо, но не более дико, чем все происшедшее с ней за последние двадцать четыре часа.

– Лучше подумай о том, что сделает Сэмми с тобой, если меня уже не будет. От двух тел избавиться так же просто, как и от одного. – Он помолчал, потом добавил: – Отдай мне пистолет, Анджела. Это не игра.

– Не будьте так нетерпеливы. Я, знаете ли, не такая уж и беззащитная. – Пальцы ее ног зарылись в мягкую землю, и она некстати подумала, что если раньше выглядела неопрятно, то теперь была просто грязной. Скрыться в кустах казалось такой хорошей идеей, но теперь она была перемазана землей с головы до ног.

– Если бы я всерьез считал, что ты выстрелишь, – заметил он, – мы бы не вели этот разговор. Я бы просто дал людям Сэмми команду разоружить тебя. А сам бы и не показывался рядом.

– Я могла бы застрелить одного из них, – воинственно заявила Анджела.

– Сомневаюсь. Если бы даже ты умела обращаться с пистолетом, тебе с ними не сравниться в реакции и меткости, – помолчав, он спросил: – Ты хоть умеешь им пользоваться?

– Не поздно ли выяснять это?

Наступила пауза. Затем Хок терпеливо продолжил:

– Анджела, чего ты ждешь? Никто не причинит тебе вреда… пока я с тобой. – Голос его звучал тихо, успокоительно, но она чувствовала, что он напряжен и собран до предела.

По-прежнему сжимая пистолет, она отчаянно пыталась что-нибудь придумать, но, к сожалению, ничего дельного не приходило на ум.

– Ты сам причинял мне боль.

– Это было до того, как я узнал, что ошибся.

– Я не хочу больше здесь находиться, Хок.

– Тогда вылезай из кустов и пошли в дом, – предложил он.

– Я имею в виду не кусты, а вообще это место, – злясь на его недогадливость, раздраженно сказала Анджела.

– Знаю.

Он встал и протянул руку в просвет между ветками.

Анджела поколебалась, потом решила, что бессмысленно оттягивать неизбежное. Она выбиралась из кустов на четвереньках, от чего ее несчастные коленки снова заныли, и замерла, распрямившись и настороженно глядя на него.

Рука Хока все еще была протянута вперед в ожидании пистолета. Анджеле почему-то показалось, что он просит, а не требует. Не поднимая глаз, она положила пистолет ему на ладонь и повернулась в сторону коттеджа.

– Спасибо.

Анджела обернулась и поглядела на него через плечо.

– За что?

– За то, что не выстрелила в меня.

– Да ладно. Я и собаку в свое время не смогла застрелить, – зачем-то призналась она.

Хок не стал уточнять, что это была за собака, а она зашагала по сырой траве к дому, зная, что он следует за ней. Не потому, что слышала звук шагов, а потому, что спиной чувствовала его присутствие. Он не пытался коснуться ее, за что она была ему благодарна, ее трясло от пережитого, и не хотелось, чтобы эту слабость кто-то заметил.

Когда они подошли к коттеджу, Хок шагнул вперед и распахнул перед ней дверь. Дождавшись, что она посмотрела ему в лицо, он поинтересовался:

– А когда ты не смогла убить собаку, это сделал кто-то другой?

– Да.

– Тогда тебе нечего об этом тревожиться.

Он вошел в дом вслед за Анджелой.

Ощущая на себе его взгляд, она пересекла комнату и уселась на излюбленное место у окна. Хок ненадолго покинул ее, чтобы о чем-то переговорить с охранником, словно материализовавшимся из тьмы.