"Евгений Некрасов. Муха и самозваный принц" - читать интересную книгу автора

горела съемка новогоднего клипа. В самом прямом смысле: от бенгальских огней
зажглись декорации. Нужно было строить новые, а сначала найти свободный
павильон и рабочих, согласных трудиться круглые сутки. Под праздник это
невозможно. Если бы Михалыча попросили по телефону, он бы так и ответил с
чистой совестью. Но Филя сам к нему поехал. Такие отношения надо ценить,
значит, придется сделать невозможное.

Михалыч все устроил за четверть часа. Свободный павильон нашелся на
"Мосфильме", набрать строителей пообещал какой-то пенсионер, которому именно
под праздник до зарезу не хватало денег... "Невозможное" оказалось проще
пареной репы. Маша корчила гримасы. Во деятель! Дорого себя продает!

- Так и работает топ-менеджер: другие суетятся, а он знает, кому что
поручить, и все у него выходит легко, - вполголоса заметила мама. Она так
гордилась своим дурацким Михалычем, что Маше стало грустно.

А сказка продолжалась: в "Райских кущах" пальмы и бары, звезды и
звездочки, депутаты и магнаты. И все: "Здрас-сь, Константин Михалыч",
"Костя! Дай обниму!". Публика циркулировала по мраморному залу, сверкали
бриллианты на дамах, к стенам корректно жались телохранители. Откуда-то
доносились аппетитные ароматы, и было ясно, что собрались на обед, но и не в
последнюю очередь потусоваться.

Машу таскали по компаниям. Знаменитости, которых она не мечтала
увидеть, кроме как по телеку, целовали ей и маме руки, а с Михалычем
норовили завести деловой разговор. Невооруженным глазом было видно, что если
мама, как говорят в рекламе, "новое лицо телеканала ТСТ", то Михалыч, о
котором рекламу не снимают, - мозг телеканала ТСТ. Пара, с неприязнью
подумала Маша.

Добил ее чей-то комплимент:

- Вот это красотка! Вся в маму. А умом, наверное, в папу?

Тип, который нес эту ахинею, смотрел на Михалыча, ожидая, что вот
сейчас тот похвалится дочкой. У Маши задрожали губы. Где справедливость в
этой жизни? Почему герою не досталось обычной могилы, и гиены растащили его
кости по африканской саванне, а другому - все в лучшем виде: крутая тачка,
поцелуйчики Филиппа, жена героя, а теперь еще и дочка героя?! Ну уж нет!

Еще чуть, и Маша закричала бы: "Это не мой отец!". Но Михалыч спокойно
подтвердил, что да, умом она в папу, и перевел разговор на какие-то
галогенки. С галогенками была напряженка, тип обещал помочь. Маша ненавидела
и его, и Михалыча, и даже маму. От знаменитостей поташнивало, как от
недоеденного торта.

Михалыч, судя по всему, тоже устал. Больше не останавливаясь, а только
кивая на приветствия, он помчался по залу, пока, наконец, не затащил Машу с
мамой за колонну. Там стояли двое - седовласый приятно пахнущий джентльмен и
девушка, одетая в стиле хиппи, с бряцающими бусами, браслетами и фенечками.