"Евгений Некрасов. Муха и самозваный принц" - читать интересную книгу автора

после революции семнадцатого года здесь не вспоминали о влажной тряпке...
Нет, два-три переплета выглядели посвежее, чем остальные. Книги недавно
кто-то брал.

Маша бегло пролистала их на тот случай, если Эльчин вырвал или испортил
страницы. На полях попадались надписи, сделанные, должно быть, кем-то из
Мамонтовых или еще раньше - Аксаковым. Грамматика была старинная, с ятями и
твердыми знаками где ни попадя, почерк изумительно ровный, а содержание
пустое: "Жизненно", "Восторгъ!", а чаще латинское "Sic!". На Машин взгляд,
кого-то забыли научить в детстве самому простому - не портить книжки. Хотя
если он был великий, то про эти почеркушки еще могут написать научную
статью: "Гоголь глазами Аксакова" или "Ромео и Джульетта" глазами... Ну и
ну! Гравюра в "Ромео и Джульетте", изображавшая знаменитую сцену у балкона,
была разрисована. У Джульетты появились усы и борода, а у Ромео - плоская
шляпа канотье и галстук "кис-кис". Тот же безупречный почерк
прокомментировал картинку в стихах:

Стоишь, бывало, кличешь: "Выйди, Машка!"

А слышишь из окна: "Поди, отродье!"

И на балконъ с ведромъ воды выходитъ

Ея papa штабъ-ротмистръ Сутяжкинъ.

"Что за "рара"? - подумала Маша. - А, "папА" по-французски, с ударением
на последнем слоге... А вдруг это Аксаков, когда был молодой? Аленький
цветочек..."

В нехитром деле обыска есть секрет: чтобы ничего не пропустить, нужно
двигаться в одну сторону. "Например, по часовой стрелке", - написано в
учебнике криминалистики. Так один Машин знакомый начальник милиции
рассказывал, что все поголовно милиционеры проводят обыск исключительно по
часовой. Вот какова сила печатного слова. Из чувства протеста Маша решила
проверить, как себя чувствует человек, производящий обыск против часовой
стрелки. Человек чувствовал себя ужасно, потому что залез под кровать. Снизу
на потемневшей от старости деревянной раме примостились россыпи засохших
клопиных яичек.

Содрогаясь от брезгливости, Маша вылезла на свет. Желание продолжать
обыск совершенно пропало. На одном характере она обшарила письменный стол -
ничего. "Ты просто маленькая дурочка. Ты не умеешь искать. Отец бы нашел. И
Дед", - сказала себе Маша и со злостью начала отодвигать от стен мебель. На
полу оставались обмызганные шваброй уборщицы следы от ножек, доказывая, что
мебель давно не сдвигали, и Маша делает ненужную работу. Но остановиться она
не могла.

Мебель тоже не преподнесла подарков. Маша передохнула, огляделась.
Проверила щели под батареей и за батареей. Влезла на стол и пилкой для
ногтей отвинтила датчик пожарной сигнализацией.