"Евгений Некрасов. Муха и самозваный принц" - читать интересную книгу автора Хотя Маша давно уговорила себя не лезть в мамину личную жизнь,
появление жениха застало ее врасплох. Она привыкла, что у других отцы, а у нее фотокарточка и короткая история, похожая на утешительную выдумку: "Врач. Погиб в Африке от неизвестной тропической болезни". Потом узнала, что не врач, а разведчик, и не от болезни, а от пули повстанца, которого, может быть, сам же и научил стрелять. Это согревало душу, но сути не меняло: сколько Маша себя помнила, мама была ее и больше ничья. Мысль поделить ее с каким-то хмырем болотным не умещалась в голове. Тем не менее, затылок хмыря вызывающе маячил над спинкой переднего сиденья да еще и наклонялся к маминому: "Сюсю, Маргоша". А мама ему: "Сюсюсюсеньки, Костик". В слова Маша не вслушивалась, ей хватало тона. Можно таким тоном говорить о разумном, добром, вечном? Да никогда! А еще взрослые. Постыдились бы при ребенке! - Далеко еще? - спросила Маша. Для теплоты отношений разрешалось звать хмыря Михалычем, без имени, но как раз теплоты она не хотела и старалась не называть его никак. - Минут сорок. Успеем к обеду, - сказал Михалыч. "Если бы я была эгоисткой, - подумала Маша, - и не заботилась о мамином счастье, то могла бы и обидеться. Спрашивали его насчет обеда? Нет. В таком случае почему он ответил? Ясно: считает меня обжорой. А я? Я молчу и не отвечаю на оскорбление, чтобы не расстраивать маму, которая по необъяснимым Сказать по правде, причин любить Михалыча у мамы было гораздо больше, чем у Маши - не любить. Это и наполняло душу черной тоской. Обещанные "Райские кущи" представлялись похожими на детский лагерь: стены в зеленой масляной краске, койки со скрипучими пружинами. - Там хотя бы телек есть? - мрачным голосом спросила Маша. - В "Кущах"? Там есть все! - торжественно объявил Михалыч. - А если чего-то нет, пожелай, и оно будет. Киркорова хочешь? - Хочу, - из вредности сказала Маша. - Сейчас же. На тарелочке и с морковкой во рту. - Пожалуйста! - Михалыч показал на зеркальце. Маша посмотрела, охнула и обернулась. Их машину догонял белый лимузин, широкий, как танк, и длинный, как автобус. Угловатая хамская морда навевала мысли о пустынях и крупнокалиберных пулеметах. "Хаммер", - вспомнила Маша название американского военного вездехода, из которого был построен чудо-экипаж. Она видела его по телеку, знала, что второго такого в Москве нет, и все равно не поверила своим глазам. Неужели сам... Оставляя за собой шлейф черного дыма, лимузин поравнялся с "бэхой" Михалыча и требовательно рявкнул клаксоном. У Маши заложило уши. Звук был шквальный, машину поменьше |
|
|