"Евгений Некрасов. Муха и самозваный принц" - читать интересную книгу автора

Хотя Маша давно уговорила себя не лезть в мамину личную жизнь,
появление жениха застало ее врасплох. Она привыкла, что у других отцы, а у
нее фотокарточка и короткая история, похожая на утешительную выдумку: "Врач.
Погиб в Африке от неизвестной тропической болезни". Потом узнала, что не
врач, а разведчик, и не от болезни, а от пули повстанца, которого, может
быть, сам же и научил стрелять. Это согревало душу, но сути не меняло:
сколько Маша себя помнила, мама была ее и больше ничья. Мысль поделить ее с
каким-то хмырем болотным не умещалась в голове.

Тем не менее, затылок хмыря вызывающе маячил над спинкой переднего
сиденья да еще и наклонялся к маминому: "Сюсю, Маргоша". А мама ему:
"Сюсюсюсеньки, Костик". В слова Маша не вслушивалась, ей хватало тона. Можно
таким тоном говорить о разумном, добром, вечном? Да никогда! А еще взрослые.
Постыдились бы при ребенке!

- Далеко еще? - спросила Маша. Для теплоты отношений разрешалось звать
хмыря Михалычем, без имени, но как раз теплоты она не хотела и старалась не
называть его никак.

- Минут сорок. Успеем к обеду, - сказал Михалыч.

"Если бы я была эгоисткой, - подумала Маша, - и не заботилась о мамином
счастье, то могла бы и обидеться. Спрашивали его насчет обеда? Нет. В таком
случае почему он ответил? Ясно: считает меня обжорой. А я? Я молчу и не
отвечаю на оскорбление, чтобы не расстраивать маму, которая по необъяснимым
причинам любит этого типа".

Сказать по правде, причин любить Михалыча у мамы было гораздо больше,
чем у Маши - не любить. Это и наполняло душу черной тоской. Обещанные
"Райские кущи" представлялись похожими на детский лагерь: стены в зеленой
масляной краске, койки со скрипучими пружинами.

- Там хотя бы телек есть? - мрачным голосом спросила Маша.

- В "Кущах"? Там есть все! - торжественно объявил Михалыч. - А если
чего-то нет, пожелай, и оно будет. Киркорова хочешь?

- Хочу, - из вредности сказала Маша. - Сейчас же. На тарелочке и с
морковкой во рту.

- Пожалуйста! - Михалыч показал на зеркальце.

Маша посмотрела, охнула и обернулась. Их машину догонял белый лимузин,
широкий, как танк, и длинный, как автобус. Угловатая хамская морда навевала
мысли о пустынях и крупнокалиберных пулеметах. "Хаммер", - вспомнила Маша
название американского военного вездехода, из которого был построен
чудо-экипаж. Она видела его по телеку, знала, что второго такого в Москве
нет, и все равно не поверила своим глазам. Неужели сам... Оставляя за собой
шлейф черного дыма, лимузин поравнялся с "бэхой" Михалыча и требовательно
рявкнул клаксоном. У Маши заложило уши. Звук был шквальный, машину поменьше