"Дмитрий Нечай. Дуракам закон не писан" - читать интересную книгу автора

виднелась надпись. Издательство -ИДУЩИЕ ВМЕСТЕ- "ГИГИЕНИЧЕСКОЕ ЧТИВО".
Не теряя ни секунды Любомир притащил лестницу и, забравшись на верх,
там же начал читать первый том.






А в это время, уже связавшись с Беней Ладушкиным двое непобедимых
террориста Мефис Ромазов и Тофель Хамбулатов втаскивали избитого до
полусмерти доктора Фаустова в снятую накануне квартиру этажом ниже. Тофель
волок за собой еще мешок, с какими то агрегатами, которые доктор называл моя
машина. Оба агента прибывали в плохом расположении духа, а Беня Ладушкин так
и совсем был зол. Периодически пиная Фаустова они разбежались по комнатам
закрывать шторы и расчищать место для импровизированной лаборатории доктора.
Фаустов получил минутную передышку и горько возопил внутри себя. Он
смутно помнил из истории, что бесконечные кавказские войны и конфликты
кончились лет двести назад, равно как и азиатские столкновения и теперь
никак не мог сообразить, откуда взялись эти архаизмы холодной войны в числе
трех экземпляров притащивших его сюда. Особенно его расстраивало то, что
теперь, когда чувства его расстроены, а душевное равновесие нарушено, он
потеряет то направление, в котором так успешно шел при достижении
результата. Пинок в спину привел доктора в чувства. Это Ладушкин приглашал
пройти в расчищенное помещение.
" Мы наладили обстановку, и к одиннадцати часам извольте, представит
нам первые выкладки по теме. А иначе",- Беня погрозил доктору дулом
огромного музейного пистолета с разрывными пулями.
В наспех расчищенной от мебели комнате Фаустов принялся собирать
вывернутую из мешка машину времени. У него не было ни малейшего желания, что
то делать для этих трех идиотов, но видимость создавать было необходимо. Он
хорошо помнил как те двое, что покрупнее расправились с охраной его
лаборатории. Тофель тогда продемонстрировал Мефису скелетную аплиакцию из
охранника на стене.







Вечерело. Любомир уже заканчивал дочитывать первый том, когда Афдотья
взметнулась с кресла и пронеслась по коридору к дверям. Пришел родственник,
хозяин квартиры. Любомир не спеша слез с лестницы прихватив с собой на сон
грядущий второй томик классики. Однако планам Любомира не суждено было
сбыться. В дверях стоял Тимофей-Иесус Тапочкин. Он был весь в крови и грязи.
Лицо его, правда, не носило, сколько ни будь значительных повреждений т. к.
его подрихтовал спаситель, но вид все равно был ужасный. В этот момент
Тапочкин одержал временную победу духа и говорил и думал исключительно от
себя самого. Хмель еще не полностью покинул его и пройдя в ванну, он через