"Дмитрий Нечай. Потерянный отряд" - читать интересную книгу автора

лишь в тех скалах, старые места, где они начали весной, он вовсе забросил,
не дойдя даже до культурного слоя. Это ли не доказательство? Идем дальше.
Неужели ты думаешь, что держа в руках нечто, а Антоний знает, что это, в
отличие от меня, он упустит любую возможность продолжать сейчас и перенесет
это на следующий год?! Да он умрет за этот год от своей жажды знаний!
Эндрю, идущий уже впереди, остановился и подождал Аллоиза.
- Что-то я не пойму, а кто ему эту возможность предоставит, мы, что
ли?
Аллоиз поднял вверх указательный палец.
- Вот именно, мой друг, мы и только мы. Более того, мы уже
предоставили ему эту возможность. Я позавчера звонил Антонию и сказал, что
знаю о его трудностях и готов помочь. Условия наши заключаются лишь в том,
что если за это время будет что-либо открыто, рядом с его именем станут и
наши с тобой. Антоний сказал, что подумает, но можешь даже не сомневаться,
что очень скоро он позовет нас. Я знаю его уже много лет, это -
ученый-маньяк, он не думает о славе, он думает лишь о результате работы.
Эндрю повеселел.
- Ну, если так, то я очень рад. На нашем участке в этом году, кроме
битой посуды и всякой мелочи, мы вряд ли что-то сможем найти. Во всяком
случае хуже нам не станет, это уж точно. А, кстати, откуда ты собираешься
взять для него деньги, ведь это еще три месяца работы, а, значит, три
выплаты? Довольно крупная сумма, учитывая, что у Антония в экспедиции
человек двадцать. Да и окупится ли такой риск?
Аллоиз уверенно посмотрел на него.
- Окупится, еще как окупится, я предчувствую это всем своим нутром.
Антоний в жизни сделал немало археологических открытий, у него дар. И
всегда, когда он что-то находил, он вел себя одинаково: он отгораживался от
внешнего мира, засекречивал все находки, а потом, проанализировав все,
обрушивал эту лавину на ученый совет, на институт, на всех. Взамен всегда
получал почести, звания, имя, ну, и деньги, разумеется. К ним, надо сказать,
он никогда не стремился, иначе бы не был сейчас в таком тяжелом положении.
Теперь он ведет себя именно так: изоляция и секретность. Будь я игрок, ни
секунды не думая, ставил бы на него.
Эндрю закурил сигарету и ступил на асфальт дороги, к которой они уже
подошли.
- Так почему же институт на него не ставит, а как раз наоборот?
Аллоиз сел на дорогу и начал вытряхивать песок из своих туфель.
- А потому, что институт - это сборище людей, которые, при
рассмотрении их лично каждого, ничего особенного из себя не представляют.
Они - как бы части одного тела, имя которого и есть институт. И мыслят они
уже неповоротливо, коллективно и собирательно, каждый по чуть-чуть. Они не
могут видеть и знать об Антонии как человек о человеке. Они, думая о нем,
представляют себе группу людей, ими финансируемую и ведущую раскопки с их
позволения. Это я, как индивидуум, все сам видел, потому что всегда был
где-то рядом с ним. Одно время даже вместе работали. А они, что ты! Они же
за пределами запасников своего музея никогда не выезжали, откуда им знать об
Антонии. А потом, то, что я говорю, все равно для финансовой комиссии не
аргумент. Для меня, для тебя - вот это, действительно, весомо. Что же по
поводу денег, так учись, пока я жив. Математика на уровне начальных классов,
немного смекалки - и ты без труда выкладываешь часть средств, которые