"Вячеслав Назаров. Нарушитель." - читать интересную книгу автора

выступает с провокационным предложением ввести кристаллопланетам
"жизненную инъекцию" из земных организмов, обещая за это целую кучу
радужных перспектив. Можем ли пойти на такое? Нет, тысячу раз нет! И
прежде всего потому, что это противоречит доказанному практически, а
следовательно, фундаментальному и незыблемому закону Ореста Генриховича
Штейнкопфа. Кто же может решиться на подобный безумный шаг? Кто возьмет на
себя ответственность за его последствия? Я спрашиваю - кто?
Вопрос прозвучал риторически. В зале и за столом Совета
переговаривались, ожидая конца затянувшейся речи.
Столыпин выдержал эффектную паузу и стукнул костистым кулаком по
трибуне:
- Я спрашиваю, кто после всего сказанного решится на подобный
преступный эксперимент?
Микаэлян неодобрительно сморщился и постучал пальцами по столу.
- Слушай, Иван Васильевич, здесь не театр и не суд. Все так ясно, и
никто пока не собирается...
- Дураков нет! - весело донеслось с галерки.
- Есть!
Телеоператор, еще ничего не поняв, профессиональным рывком развернул
камеру на сто восемьдесят градусов, и миллионы глаз увидели лицо Андрея -
насупленное, скуластое, с набухшими под кожей желваками и подергивающимися
губами.
- Вы, Иван Васильевич, много и вполне справедливо говорили о
необходимости проверить теорию практикой. Но когда речь зашла об
ответственности" желающих провести проверку не оказалось. Печально, но
сейчас это уже не имеет значения.
Андрей закашлялся, прикрыв ладонью рот, и пошел к столу Совета,
бесшумно и осторожно ступая по ворсистому полу.
Ему показалось, что Медведев чуть заметно кивнул из-за стола.
- Я хочу сделать дополнительное заявление Совету. Находясь на планете
ПКК-13СД38, я намеренно нарушил пункт сто второй Всеобщего космического
устава...
Зал затих. Тихо стало у домашних телестен и каютных экранов, на
спутниках и орбитальных станциях, на Луне, на Марсе, на Венере, на внешних
постах, где Солнце светит не ярче, чем Сириус Земле, и на звездолетах,
которым чужие светила сияют в тысячу раз ярче, чем Земле - Солнце.
- Я хочу рассказать все по порядку.
Слова были как тяжелые скользкие камни" он с трудом пригонял их друг
к другу, громоздил одно на другое, тяжело дыша, но неуклюжее сооружение
вдруг рассыпалось само собой, и приходилось начинать все сначала.
Он рассказывал медленно, путаясь в незначительных подробностях, но
постепенно власть пережитого заставила забыть о нацеленных объективах и
прожекторах, и стало свободнее.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и поднял глаза. Он не увидел
зал, не увидел побледневшего, напряженного лица Нины.
Раздвоенная синяя скала повисла над Белым озером, как два прямых
крыла, застывших в ожидании взмаха.
В ушах тихо, но повелительно стучал метроном: тик-тик, тик-тик.
Комочки хлореллы зябко щекотали щеки.
Солнце уже миновало зенит, и у ног легло темное пятно - сплющенная,