"Вячеслав Назаров. Нарушитель." - читать интересную книгу автора

пространств, голубоватые протуберанцы чужих солнц и зябко поежилась. Нет,
звезды все равно останутся для нее такими, как в детстве - добрыми,
забавными светлячками.
Неужели они, вот эти далекие огоньки, могут отнять у нее Андрея?
И снова пугающе ясно встал перед глазами сонный кошмар: синие скалы,
зеленое солнце и странный майский жук. Нет, он не раздавлен, он треснул
вдоль тела надвое, и в черной трещине...
Нет, нет! Нет! Звезды, вы такие добрые отсюда, с Земли, вы не можете,
вы не имеете права!..
Где ты, Андрей, что с тобой? Почему так ноет сердце?
Справа бесшумно в полнеба полыхнуло зарево, и ровно через четыре
секунды ощутился толчок воздуха - это стартовал по расписанию
межконтинентальный реалет. Значит, три часа пятнадцать минут по местному
времени.
Суетились, сплетались и расплетались внизу горящие полосы от фар
электромобилей - в глубокой тишине ночи кто-то куда-то спешил, кто-то
кого-то ждал, кто-то с кем-то встречался и расставался.
Глаза уже привыкли к темноте, и Нина прошла в соседнюю комнату.
Ей было очень стыдно, но пальцы вопреки воле набрали номер.
Ева не спала, она улыбнулась Нине из уютного кресла и отложила на
столик блокнот с карандашом.
И пока Нина мучительно соображала, о чем спросить, чтобы хоть как-то
оправдать звонок среди ночи, Ева заговорила первая:
- Не спишь? Маешься?
И, не дождавшись ответа, продолжала:
- А ты не опускай глаза. Я сама не сплю ночами. Вот уже пятнадцать
лет. С тех пор, как Артур первый раз ушел в звезды. И никто из наших не
спит. Эла мне уже четыре раза звонила.
Чувствуя в горле застрявший комок, Нина пыталась извиниться за
беспокойство, говорить еще какие-то слова, но Ева - кто и когда назвал ее
"космической мамой"? - прервала:
- Брось ты! Нечего стыдиться. И поплачь, если хочется. Им, мужикам, -
звезды, а нам, бабам, - слезы. Так говорили в старые времена.
Ева выговаривала "и" по-латышски мягко, а "б" - со взрывной
твердостью, поэтому у нее "мужики" звучали нежно, а "бабы" клацало, как
затвор старого охотничьего ружья... Про "старые времена", наверное, точно,
потому что художница Ева Бремзис старину знала хорошо.
Нина невольно перевела глаза на гобелены, которыми была увешана вся
комната. Пламенеющие тона узоров и рисунков светились в полумраке, и
оживали, двигались прекрасные фигуры - то могучие, то хрупкие, то нежные -
и распускались диковинные цветы, и пахли травы, и плескалось янтарное
море, и медленные руны "Калевалы" выплывали из глубин времени навстречу
атомным солнцам нового века.
Ева перехватила взгляд.
- Любуешься? А ведь я нарочно в этой комнате сижу по ночам. Здесь
спокойнее.
Нина молчала, и Ева взялась за блокнот:
- Хочешь, новенькое покажу? Это набросок, но хочу вот что-то в этом
роде сотворить. К прилету наших мужичков... Чтобы знали, что мы без них не
сидим без дела...