"Ивона Наварро. Музыка смерти [F]" - читать интересную книгу автора

Секретарша вышла из-за стола и направилась к дивану. Спину она держала
очень прямо, лоб под кромкой обожженных химической завивкой оранжевых
кудрей был покрыт бисеринками пота. Деймона порадовало впечатление,
произведенное на женщину его музыкой; и вовсе не важно, что она ей не
понравилась. Его радовало любое проявление эмоций.
- Мистер Кин сейчас вас примет, - скороговоркой произнесла она, как
только Деймон сделал паузу и поднял на нее вопросительный взгляд. - Дорогу
вы знаете.
Последнее замечание заставило Деймона широко улыбнуться. Дорогу? О
да, прекрасно знает. Дорогу Кина, дорогу корпорации "Синсаунд".., дорогу,
усыпанную музыкальным хламом, но возражать бесполезно, особенно этой
ничего не представляющей собой маленькой женщине. Он просто кивнул и
встал, спрятав в карман магнитофон и никак не отреагировав на громкий
вздох облегчения. Она не стала провожать его до дверей кабинета Кина, но
Деймон и не рассчитывал на подобную любезность.
Просторные владения вице-президента были обставлены с не меньшим
вкусом, чем одет он сам. Деймон не особенно следил за модой, но костюм
Кина от Рикчи не заметить было невозможно, а подобранные ему в тон туфли
явно не уступали в цене костюму; блестящие, со стальным отливом, седые
волосы были безупречно причесаны, изысканный галстук ручной работы
выглядел оскорблением вполне приличному, но умеренно дорогому жилету на
подкладке от Дамфорта, который был на Деймоне. Этот человек явно купался в
кредитках, - видимо, "Синсаунд" делала столько денег, что не знала, куда
их девать. Почему же тогда они так рьяно сражаются за каждую кредитку в
его контрактах и с таким трудом снисходят до того, чтобы удовлетворить
простую просьбу о приеме?
Кин сидел за громадным письменным столом темного цвета, на котором
почти ничего не было, в отличие от стен, пестревших множеством золотых и
платиновых дисков звукозаписи, создававших впечатление, что У хозяина
кабинета слишком много свободного времени. Они висели рядами, каждый диск
был вставлен в дорогую тиковую рамку; одну стену этот вернисаж покрывал
почти полностью. А сам Кин - самодовольный, какой-то прилизанный и слишком
уж терпеливый - выглядел человеком, который приговорил себя к скучной
поденной работе и на всю оставшуюся жизнь обречен пребывать в этой позе
стоического ожидания. Даже модуляции его голоса были так тщательно
выверены, что в нем не было ни малейшего намека на интонацию.
- Что на этот раз, Деймон?
Старина Деймон Эддингтон, которого этот человек взял в тиски своей
фирмы много лет назад, повернулся бы и ушел.., посоветовав Кину вертеться
под этим прессом в одиночестве. Нет, тот Деймон Эддингтон ушел бы из
приемной еще три четверти часа назад.
Нынешний Деймон Эддингтон вошел с опущенной головой, словно
погруженный в собственные мысли. Он глубоко засунул руки в карманы
свободно сидевших на нем синих джинсов, которые давно стали его
повседневной одеждой, и внимательно следил за каждым шагом собственных
ног, ступавших по безупречно чистому ковру, будто важнее этого зрелища для
него не было ничего на свете. Он молча сел на стул перед столом Кина, а
когда поднял наконец взгляд, его темные глаза светились нежностью и
смотрели на что-то очень далекое, что мог видеть только он один.
- Мне нужен.., чужой.