"Марина Наумова. Это" - читать интересную книгу автора

Странное дело: тип, который только что жадно таращился на рисунок,
вдруг заморгал. Можно было подумать, что он и сам не понимал, что делает
здесь на "вернисаже". Взгляд его стал совсем тупым и сонным. Затем тип
посмотрел на часы и торопливо убрался назад в свою машину.
Нормальное для торговли время только начиналось, но я принялся убирать
всю свою выставку, чувствуя, что больше стоять не смогу. Желудок вернулся на
место, но ныл.
Трусцой взбегая на свой четвертый этаж, я понял вдруг, что не продал
сегодня ни одной работы, что день оказался "пустым", и если я не хочу
занимать денег у Женьки, мне следует вернуться на место, оставив ЭТО если не
дома, то в рюкзаке: именно из-за него ни один из моих других рисунков никто
не видел. Оно настолько забивало все штампованные поделки (в этот миг мне
самому все мои работы, регулярно приносящие копейку в дом, казались
редкостным дерьмом), настолько заполоняло собой все, что совмещать его показ
с торговлей было бессмысленно.
Я этого не сделал. Мой рисунок околдовал меня. Полностью подчинил своей
воле.
И опять я, замирая от ужаса, любовался им весь вечер и был вынужден
выжрать поллитру водки, чтоб уснуть, после чего промаялся ночь в кошмарах, в
которых доминировал один: ЭТО оживает и сползает с бумаги, разрастаясь на
всю комнату... И смутное желание немедленно избавиться от этого рисунка, как
бьющаяся об оконное стекло оса, назойливо жужжало в моей голове.
...На следующий день я снова выволок этот проклятый шедевр на улицу.

- Ты плохо выглядишь. - сообщил мне Женька, специалист по лепке
мордатых кошечек и персонажей китайского гороскопа. - с кем вчера
распутничал?
- Ни с кем. - буркнул я. - Так, выпил немного с бывшим одноклассником.
я не настолько сошел с ума, чтобы признаваться ему, что пьянствовал в
одиночку.
Народу сегодня ко мне приходило еще больше, многие (как я понял из
обрывков разговора) - специально, чтобы увидеть ЭТО. Кто-то сам, кто-то с
друзьями. Внимание меня радовало все меньше и меньше: теперь мне мерещилось
в нем что-то нездоровое.
Гипноз.
Я пришел к этой мысли не сразу. Часа четыре перед этим простоял. Потом
додумался, и отмел эту мысль: не бывает гипноза без гипнотизера. А шедевры
потому и шедевры, что в них таится своя сила... Вот только... своя ли? Уж
слишком оно как-то... Взгляды эти...
В них было что-то неправильное. Идет человек, смотрит - и меняется на
какое-то время. Не просто таращится, как я наивно полагал вчера. Будто тень
ложится на лица, нездоровый блеск в глазах появляется.
- Сколько стоит?
- Не продается!
Около трех часов дня у меня взяли интервью. Вершина успеха, о которой
можно лишь мечтать. Между прочим, кроме шуток: нашенская пресса уличными
художниками интересовалась на моей памяти один лишь раз, и то отнюдь не
из-за их произведений, а по причине тяжбы с директором продуктового
универсама, пытавшегося оспаривать наше право торговать под его окнами.
Дурак - магазин его знают главным образом из-за нашего соседства, так и