"Яков Наумов, Андрей Яковлев. Двуликий Янус " - читать интересную книгу автора

- Совершенно справедливо, Попов ранен, но держится молодцом. Сразу
после перевязки сам явился к нам и предложил свою помощь. Да и вообще во
всей этой истории капитан Попов оказался проницательнее других: он сразу,
как только возникло подозрение в отношении Гитаева и Малявкина, предложил
информировать органы государственной безопасности, а его начальство не
пожелало этого сделать. Последствия такой "щепетильности" известны. Так что
на помощь капитана можно смело рассчитывать. Вернемся, однако, к существу
дела. Повторяю: оперативный розыск, предварительный - не ваша забота. Он уже
ведется. Ваша задача - разработка мероприятий и проведение глубокого, если
можно так выразиться, капитального розыска на тот случай, если Малявкина ни
сегодня, ни завтра взять на каком-либо из вокзалов не удастся. Ясно?
Скворецкий и Горюнов, захватив полевые сумки и документы, вышли из
кабинета.
На первый взгляд документы были подлинные. Впрочем, и аттестат тоже
выглядел подлинным, тогда как было достоверно известно, что это подделка.
Весьма искусная, но подделка. Поэтому, выписав все необходимые данные,
документы вместе с аттестатом передали специалистам на экспертизу.
Покончив с документами, Скворецкий принялся за содержимое полевых
сумок, а Горюнов отправился в адресный стол и районные военкоматы по месту
призыва Гитаева и Малявкина. Ему, коренному москвичу, куда как легче было
собрать сведения, чем Скворецкому, скверно знавшему Москву и плохо
ориентировавшемуся не только в хитросплетениях московских улиц и переулков,
но даже в их названиях.
Горюнов появился в наркомате только к двенадцати ночи.
Как оказалось, Гитаев и Малявкин действительно до начала войны
проживали в Москве. И тот и другой были призваны в армию в июле 1941 года и
ушли на фронт. Горюнову удалось выяснить некоторые подробности из биографий
того и другого, установить кое-кого из их знакомых и даже раздобыть
фотокарточки Гитаева и Малявкина. Последнее было весьма существенно: теперь
представлялась возможность выяснить, являются ли старшие лейтенанты Гитаев и
Малявкин, посещавшие склад, москвичами Гитаевым и Малявкиным, сражавшимися в
рядах Советской Армии, или, используя их документы (в подлинности которых
Скворецкий теперь, не ожидая заключения экспертизы, не сомневался),
действовал кто-то другой.
Судя по тем сведениям, которые удалось раздобыть Горюнову, Матвей
Александрович Гитаев, 1915 года рождения, проживал в Москве вместе с матерью
в одном из приарбатских переулков. Мать работала аккомпаниатором, в
настоящее время в составе гастрольной бригады находилась на фронте. Отец
Гитаева умер еще задолго до начала войны.
Матвей Гитаев, по окончании средней школы, учился в Московском
институте народного хозяйства имени Плеханова, последние годы перед войной
работал товароведом в системе одного из московских торгов.
В военкомате, где призывался Гитаев, Горюнов обнаружил его заявление.
Оно было подано 22 июня 1941 года, в первый день войны, и носило самый
патриотический характер - каждое слово свидетельствовало о том, что автор
заявления рвется на фронт.
Сразу после призыва Матвей Гитаев был направлен на краткосрочные курсы
среднего командного состава (он имел воинское звание лейтенанта запаса) и
вскоре оказался в рядах действующей армии. На этом след Гитаева терялся.
Борис Малявкин был на пять лет моложе Гитаева. Война застала его