"Яков Наумов, Андрей Яковлев. Двуликий Янус " - читать интересную книгу автора

однако, подробно, с началами до конца, рассказать все, что произошло у
Синицыной.
Скворецкий внимательно выслушал Горюнова. Когда тот закончил, Кирилл
Петрович, взвешивая каждое слово, сказал:
- Первое: о вашем поведении. Инициатива - необходимое качество чекиста.
Человек, лишенный инициативы, не может быть чекистом. Настоящим чекистом.
Инициатива, однако, должна быть разумной и проявляться тогда, когда того
требует обстановка. В нужный момент, в соответствующих условиях чекист
обязан самостоятельно, не ожидая указаний, принимать решение и проводить его
в жизнь. Но когда того требуют условия, оперативная обстановка. В противном
случае инициатива превращается в анархию, в нарушение дисциплины. А
дисциплина, железная дисциплина, так же должна быть присуща чекисту, как и
умение проявить инициативу. В данном случае вы нарушили дисциплину самым
грубейшим образом. Вам это понятно?
Горюнов тяжко вздохнул и молча кивнул головой.
- Вывод, - продолжал Скворецкий. - Если еще раз повторится подобное, мы
вместе работать не сможем. Больше того: я вынужден буду настаивать, чтобы
вас вообще отстранили от участия в розыске.
- Товарищ майор, Кирилл Петрович! - воскликнул Горюнов. - Я же
понимаю... Заверяю вас...
- Ладно, - жестко перебил Скворецкий, - будем считать, что выводы
сделаны. Теперь второе. Если Малявкин появится у Синицыной, то она, конечно,
расскажет ему о твоем посещении. Дальнейшее предугадать не трудно: Малявкин
сразу сообразит, из какого военкомата явился его новоявленный "приятель".
Задача: не теряя времени, перекрыть все подходы к дому Синицыной, все
выходы. Этим сейчас же и займись.
Хотя были приняты все необходимые меры, но ни в этот вечер, ни ночью,
ни на следующий день, ни сутки спустя Малявкин у Синицыной не появился.
Той же ночью Скворецкий во главе военного патруля нагрянул к
Аристархову. Дирижер джаз-оркестра занимал одну комнату в просторной
коммунальной квартире. В комнате Аристархова, который жил один, никого
постороннего не оказалось, да, пожалуй, и не могло быть, настолько крохотной
была эта комната. Все ее убранство состояло из старой тахты с продавленными
пружинами, небольшого круглого столика да трех колченогих стульев. Даже
шкафа не было: одежда висела на гвоздях, вбитых в стену. Чтобы передвигаться
по комнате, приходилось буквально протискиваться между тахтой и столом.
Солдаты патруля, пока Скворецкий беседовал с Аристарховым, оставались в
мрачном, заставленном всяким скарбом коридоре - в комнате они не
поместились.
Аристархов был явно напуган ночным визитом военного патруля; дрожащими
руками он совал Скворецкому белый билет и всяческие справки, удостоверявшие,
что их владелец к военной службе непригоден. Справок было такое количество,
что Скворецкому было ясно, что с освобождением из армии у Аристархова не все
чисто, но его это сейчас не интересовало. Майору был нужен Малявкин, а того
здесь не было. Да он и не мог здесь укрываться - сами габариты жилья
Аристархова исключали такую возможность.
Для очистки совести Кирилл Петрович спросил, не ночевал ли последнее
время у Аристархова кто из посторонних, но тот только руками всплеснул:
- Что вы, помилуйте! Разве можно? Я порядки знаю - время военное. Нет,
никто не ночевал, никто.