"Татьяна Нартова. С первого аккорда " - читать интересную книгу автора

- В шоколаде, - от чего-то плюхнула я, немного кривясь. Ненавижу, когда
народ так реагирует. Ну что прикажете делать, если три слова в паспорте,
которые должны играть роль моего наименования меня совсем не радуют?
Уменьшительно-ласкательные синонимы - наводят мысль о маленькой девочке,
которой еще в песочнице сидеть? Остается только псевдоним.
- Вот, значит как... А я уже думал, что ты, Аринка мне ягодок купила,
так сказать, в честь удачного выступления.
- Вишня - это дословно значит: возвышенная, искренняя, широкая,
необыкновенная я, - расшифровала я. Тон музыканта с каждой секундой начинал
нравиться мне все меньше, зато голос притягивал все сильнее.
- Аббревиатура... - протянул Берестов, - И что же сия вишенка скрывает
под сладкой мякотью: червивую косточку или настоящий бриллиант?
- Берестов, не нервируй девушку, - Аринка даже бровью не повела,
шутливым жестом отталкивая парня подальше от меня, - Она у нас
впечатлительная. Потом спать не сможет, да еще меня совсем стихами заест,
сочиненными на почве сдвигов в ЦНС.
- Ага. Значит, Вишня стихи пишет. Это хорошо, - певец едва окинул меня
взглядом, так, словно был лет на тридцать старше меня. В его холодных
глазах, казавшихся в пятнистом свете похожими на поверхность замершего озера
читалось откровенное снисхождение. Из серии: "Пиши девочка, пиши. Развивай
пальчики!". Я почувствовала, как у меня непроизвольно приподнимается верхняя
губа в презрительном оскале.
- Пишу. И пока никто не жаловался на качество содеянного мной.
- Хорошо, - отступил на шаг Берестов, - Тогда, думаю, нам лучше
поговорить после концерта. Подождете меня на выходе. А сейчас приношу
извинения, но мне пора начинать отрабатывать те деньги, которые были вложены
в это мероприятие.
Новый скачок на сцену, легкий поклон зрителям. Волна оваций,
закружившаяся в воздухе хлопающей крыльями птицей, резанула мой тонкий слух.
Первый аккорд смертельно ранил ее, и она тут же смолкла. Толпа заворожено
уставилась на солиста, которого теперь было не узнать. Изумрудные ледышки
вдруг превратились во вполне человеческие глаза, а еще через несколько
секунд растаяли окончательно. Осталась только чересчур яркая зелень, словно
холодная зима сменилась теплой весной с распустившимися листьями. Да и само
выражение лица потеряло весь оттенок самолюбования, ехидства и хвастовства.
Не разговаривай я с ним минуту назад, ни за что бы не поверила, что этот
человек может проходить по тебе глазами, как по асфальтовой дороге. Или
Берестов был слишком хорошим актером, или он, и правда, не так безнадежен.
Музыкальные переливы синтезатора, гитары и ударных инструментов смешались в
какой-то однородный, перетекающий рекой звук. Сначала мне даже не сразу
удалось вычленить из него тихий, почти невнятный шепот парня. Но голос
набирал силу, стал возвышаться, укореняться, как рвущийся в бездну поток. И
зазвенел над залом почти материальным существом. Он и правда, был
изумительным. Текст песни дошел до меня какими-то урывками, толчками. Я
только чувствовала, что песня веселая, зовущая за чем-то вперед. Аринка
рядом блаженно закрыла глаза, растекаясь на моем плече. Я хотела последовать
ее примеру, влиться в музыку, но глаза все равно цеплялись за лицо парня.
Странное ощущение того, что он пел не о своих чувствах, а о чем-то не вполне
ему знакомом не покидало меня.
- Арин, он точно сам тексты пишет? - прошелестела я в ухо подруге.