"Наталья Нарочницкая. Россия и русские в мировой истории (fb2)" - читать интересную книгу автора (Нарочницкая Наталья Алексеевна)

Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. – М.: Междунар. отношения, 2003. – 536 с.

Нарочницкая Наталья Алексеевна ISBN 5-7133-1132-5

УДК 94 (470"18/19") ББК 63.3 (2)

ISBN 5-7133-1132-5

c Нарочницкая 2002 c Подготовка к изданию и оформление изд-ва lt;Международные отношенияgt;, 2003

Светлой памяти моего отца.

академика

Алексея Леонтьевича Нарочницкого

посвящается

Глава 15. lt;Священная атлантическая империяgt; на пороге III тысячелетия. Новый lt;переделgt; мира

Агрессия против Югославии, суверенного государства – основателя ООН и участника Заключительного акта Хельсинки, совершенная под надуманным предлогом, завершила целую эпоху, которую еще вспомнят с сожалением. Если в отношении перемен в сознании российской элиты остаются сомнения, то их не может быть в том, что начавшийся этап есть новый передел мира. Он осуществляется теми же методами, что lt;во времена тирановgt;, то есть военной силой, однако под флером псевдогуманистических и универсалистских клише.

Геополитически прежний миропорядок был установлен как итог Второй мировой войны, подтвержденный Заключительным актом Хельсинки 1975 года, на основе которого была сконструирована система общеевропейской безопасности. Идеологически он основывался на признании многообразия мира и цивилизаций со своими критериями добра и зла. На этом фоне соперничали две идеи, претендующие на универсализм, коммунизм и либерализм, но и между ними был признаваемый паритет. Даже в период холодной войны стороны признавали существование иных, самых различных мировоззрений и выросших на них обществ и не считали себя вправе мотивировать военное и политическое давление несоответствием чьих-то стандартов lt;своимgt; ценностям. В правовом смысле миропорядок второй половины XX века с его идеологическим противоборством ничем не отличался от предыдущих веков и основывался на фундаментальном понятии суверенности государства-нации, которое и является субъектом международного права. Однако в соответствии с западной доктриной примата прав человека, по словам крупного немецкого политолога Юргена Хабермаса, война в Косово может стать переходом от классического международного права государств lt;к космополитическому праву мирогражданского обществаgt;587.

"Хабермас Ю. Зверство и гуманность. Косовский конфликт в контексте современного миропорядка//Независимая газета. 1999, 2 июня.

499

Суверенитет – это полнота законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории, исключающая всякую иностранную власть. Суверенитет всегда является полным и исключительным и суть одно из неотъемлемых свойств государства. Только суверенитет делает государство независимым субъектом международных отношений и является именно тем критерием, который позволяет отличить государство от других публично-правовых союзов, отграничить сферу властвования каждого государства как субъекта суверенной власти в пределах своей территории от сферы власти других государств588. Источником международной правосубъектности всегда было само понятие государства, а не тот или иной тип государственного и общественного устройства, являющийся исключительной прерогативой внутренней жизни народа. Поэтому правосубъектность никогда в истории не бывала первого и второго сорта, в зависимости от того, насколько lt;цивилизованнымgt; признавались то или иное государственное устройство и общественные отношения в том или ином государстве. Самые сильные мировые державы никогда не осмеливались провозглашать этические нормы и политические критерии своих цивилизаций в качестве стандартов, которым обязаны следовать другие субъекты международных отношений, как условие для того, чтобы в отношении их соблюдались принципы и нормы международного права. Этот подход, среди прочего, укоренен и в традиции христианского поведения.

Международное право как производное от римского права, кодифицированного христианским императором Юстинианом, через новеллы которого и произошла рецепция римского права в западноевропейской политической традиции, имеет философской основой невозможность навязывания воли и ценностей. Это соответствует христианскому понятию о внутренней свободе и добровольности принятия истины, а также, что весьма важно, невозможности считать себя безгрешнее других для истинного христианина, молящегося перед таинством святой Евхаристии Христу, пришедшему в мир lt;грешные спастиgt;, с упором на lt;от них же первый есмь азgt;. Государственной экспансии Западной Европы, в определенное время даже освященной католической церковью, нередко было свойственно оправдание насилия и завоевания утверждением истины. Однако, начиная с Вестфальского мира, положившего в 1648 году конец не только Тридцатилетней войне, но целому периоду взаимного истребления между протестанстами и католиками на основе религиозной, то есть, говоря современным языком, ценностной или идеологической мотивации, классические принципы lt;международного праваgt;,

588 Палиенко Н.И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль, 1903, с. 566.

500

то есть права между суверенными народами были вновь признаны

единственно возможными.

Международное публичное право с центральным постулатом –

принципом невмешательства и понятием lt;национальные интересыgt; – концептуально основывается на идее абсолютной суверенности государства-нации. Нелишне напомнить, что идея lt;суверенитета народа, нацииgt; стала и в классической философии либерализма с ее акцентом на толковании верховной власти как lt;власти от народаgt; одним из основополагающих постулатов Просвещения и западноевропейской либеральной демократии. Эта основа через 400 лет после Вестфальского мира положена и в Устав ООН, в Заключительный акт СБСЕ в Хельсинки. Дополненный принципом нераспространения ядерного оружия, принятым большинством стран, при всех сложностях и естественной борьбе интересов, а также взаимных кознях, этот миропорядок обеспечивал в течение длительного времени своеобразное равновесие мировых сил не только в Европе, но и в целом

на планете.

Однако в XX веке принципам суверенитета сделан небывалый

вызов. Древний соблазн владычества над миром возродился под флагом универсалистской идеи единого униформного гражданского общества. Параллельно с lt;организацией безопасностиgt;, так именовалась будущая ООН, была создана идеологическая организация Совет Европы, взявшая эмблему – венок из пентаграмм, выложенный на потолке небезызвестного храма в Лондоне. В его уставе и документах постулированы единые стандарты всемирного гражданского общества и ни единого раза не упоминаются слова lt;суверенитетgt; или lt;невмешательствоgt;589. Идеологи Совета Европы теперь интерпретируют и Всеобщую декларацию прав человека ООН, несмотря на то что в ней есть ссылка на Устав, а значит, на принцип невмешательства и территоральной неприкосновенности, как предоставляющую право на гуманитарную интервенцию самопровозглашенного мирового правительства против наций, которые желают жить в соответствии со своим мировоззрением и законами.

Идеология глобализма породила концепции lt;относительногоgt;, lt;функциональногоgt; суверенитета, теории lt;эффективностиgt; и lt;неэффективностиgt; в области осуществления государством своего суверенитета.

lt;Международное право регулирует отношения между государствами, но не между людьми, обеспечивает порядок, но не справедливость, чему мешает акцент на суверенитетеgt;, – сетует Д. Армстронг на страницах журнала Лондонского королевского института международных отношений (Chatham House) – побратима американского Совета по внешним сношениям и журнала lt;Форин Аф-

589 См. Право Совета Европы. Краснодар, 1999.

501

ферсgt;. Автор опускает тот факт, что отношения между людьми имеют регулятор – национальные системы права, а при выходе за пределы границ – международное частное право. Приветствуя тот факт, что lt;за последние 30 лет международному праву был сделан вызов в направлении развития того, что может быть охарактеризовано как lt;мировое правоgt; – world law, Д. Армстронг полагает это отражением заботы о справедливости, нежели о порядке, характеризует термины lt;равенствоgt;, lt;балансgt;, lt;взаимностьgt; как принадлежащие XVIII веку и прикрывавшие борьбу за власть и утверждает, что новая lt;форма права больше соответствует мировому обществу людей, нежели сообществу государствgt;590.

Политологи-юристы Л. Паулус и Б. Андреас с осуждением приводят пример, как еще в 1971 году отклонялись иски lt;гуманитарного характераgt; с клаузулой: lt;Гуманитарные соображения сами по себе недостаточны, чтобы создать юридические права и обязанности. Правосудие не может принимать во внимание принципы, не облеченные в юридические нормыgt;. Приветствуя тенденцию к преодолению такого юридизма, авторы с удовлетворением пишут о lt;постепенном замещении международного права сосуществования международным правом сотрудничестваgt;591. Юристы не ставят вопрос о разработке единых критериев, которая необходима для того, чтобы lt;облечь в юридические нормы моральные принципыgt;, что возможно лишь в национальной системе права, поскольку таковая зиждится на единой самобытной философии права, отражающей религиозно-культурные различия в оценке греха и преступления.

Разрушение суверенитета в теориях служит оправданию так называемого lt;Гаагского трибуналаgt;. Необходимо полностью абстрагироваться от симпатий или антипатий к конкретным лицам при оценке его претензий. В случае с Пиночетом, к которому отношение в мире сугубо отрицательное, большинство юристов мира полагали задержание гражданина одной страны на территории другой страны по иску третьей страны недопустимым. В случае с экс-президентом Югославии дело возбуждено неким частным органом против гражданина суверенного государства за действия, совершенные им в своем государстве, которые по законам этого государства не квалифицируются как правонарушения. Этот lt;процессgt; стал таким важным для США и НАТО, потому что им нужна легализация примата карательного органа над законами суверенного государства.

Внешняя политика США в XX веке прошла несколько этапов выдвижения мондиалистских концепций. Им всегда предшествовали изменение глобального равновесия, эрозия влияния традици-

590 International Affairs, vol. 75, 1999, ? 3. July, p. 547.

591 The International Community: Facing the Challenge ofGlobalization.

European Journal of International Law. 1998.

502

онных участников баланса и наступательная пропагандистская работа и моральное давление на соперников. В. Вильсон и Программа из 14 пунктов выдвинули новые принципы на фоне распада исторической России, разгрома центральных держав и устранения Mitteleuropa. Ф. Рузвельт и проект универсальной международной организации были представлены, когда англосаксонские силы, прежде всего США, обрели не имеющий аналогов вес в мире. Гуманитарный пафос Дж. Картера звучал в период, когда после lt;разрядкиgt; отношения Восток-Запад были намеренно резко обострены, а процессы в самом СССР позволяли надеяться на успех идеологического давления. Бывший советник по национальной безопасности США 3. Бжезинский вспоминает, как клише защиты прав человека в соответствии с новой стратегией вписывалось во все программы, речи, заявления, повестки, условия592. Победу Клинтона политолог Р. Такер назвал lt;триумфом вильсонизмаgt; и провел параллели между временем Вудро Вильсона и тем миром, в котором США вознамерились осуществить очередной раунд глобализации593.

Хотя в официальной риторике продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся малосодержательными рудиментами уходящей эпохи. От классического международного права сделан пробный шаг в сторону права мирового правительства и космополитического гражданского общества. В связи с этим многие политологи, в частности немец К. Зегберс, с одобрением спешат констатировать, что сформировавшийся после Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня

уже ушел в прошлоеgt;594.

США практически утвердили право самим и единолично назначать критерии lt;правдыgt;, единолично выступать в роли судьи, самим принуждать и карать всех непокорных. Объявление этим самозванным судией кого-либо lt;нецивилизованнымgt;, а значит, подлежащим грубому давлению извне, означает лишение защиты международными правовыми нормами. Сегодня фантом lt;воли международного сообществаgt; прикрывает агрессию и карательные операции. Но обе стороны медали – и присвоение Соединенными Штатами роли арбитра, и универсальная эгида – это угроза понятию lt;государство и суверенитетgt;, конец системы международного права. Устава ООН и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Все договоры и соглашения

Brezinski Zb. Power and Priciple. Memoirs of the National Security

Adviser. 1977-1981. London, 1983, p. 125.

593 World Policy Journal. Winter 1993-1994, p. 98.

594 Pro et contra. Проблемы глобализации. Московский центр Карнеги.

М., 1999, с. 64.

503

на самом деле лишь протокол о намерениях с клаузулой rebus sic stantibus (lt;при таком положении дел, пока условия сохраняютсяgt;). Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта уже не только Европы, но и мира вновь стала зыбкой, как несколько веков назад.

Всему этому на европейском этапе до перехода США к единоличным акциям способствовали левые правительства Европы, активно соучаствовавшие в очередном духовном и геополитическом Дранг нах Остен под новым флагом либерального универсализма. Вряд ли случайно, что одновременно, как и хотел Л. Троцкий, к власти в Европе пришла целая международная корпорация левых. Не только сугубый философский материализм вместе с идеологией интернационализма, но идеалы антиэтатизма переместились из Москвы и Восточного Берлина чтобы прочно закрепиться в идеологическом арсенале европейских и американских канцелярий. При этом агрессивность либерального универсализма уже превосходит своего предшественника с его быстро захлебнувшимся lt;экспортом революцииgt; в теплохладный Запад. lt;Теории глобализации, – признает авторитетный американист А. Богатуров, – приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сегодня… с призраком lt;мировой либеральной революцииgt; – зеркального отражения коминтерновской химеры всемирной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца XX векаgt;595.

Российские исследователи глобализации далеко не одиноки в резких суждениях о сущности и свойствах современного глобалистского проекта. По мнению Р. Дарендорфа, глобализм угрожает самому классическому гражданскому обществу маргинализацией596. Немало умов привлекают внимание к глубине вызова: lt;Раскол между сторонниками нового мирового порядка и теми, кто эту глобальную интервенцию воспринимает как опасность, является поистине бездонным, – пишет на страницах лондонской lt;Таймеgt; С. Дженкинс. – Он глубже противоречий времен холодной войны, серьезнее противоречий между lt;голубямиgt; и lt;ястребамиgt;, правыми и левымиgt;597. Ведущий сотрудник Национального совета научных исследований Франции П.-А. Тагиеф, ставший символом европейского интеллектуального сопротивления глобализации и мондиализму, давно провозглашен lt;традиционалистом, консерватором и, наконец, фашистомgt;. Не только А.С. Панарин подметил: lt;Если на заре модерна, в эпоху формирования великих европейских наций, феодальному местни-

595 Богатуров А. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. Московский центр Карнеги. М., 1999, с. 31.

596 Гражданское общество: мировой опыт и проблемы России. М., 1998, с. 3-4.

597 The Times. January 31, 2001.

504

честву противостояло единое суперэтническое пространство государства-нации, то теперь само государство третируется как носитель местничестваgt;.

Запад lt;сегодня вот-вот достигнет того, о чем мечтали Ленин и Троцкий в 1917 году, – саркастически замечает философ, политический обозреватель lt;Спектейторgt; Дж. Лоулэнд, ибо задача даже не в том, чтобы, как ошибочно полагают lt;евроскептикиgt; – оппоненты европейского строительства, заместить национальные государства европейским или мировым супергосударством. Задача в том, чтобы осуществить старую мечту Маркса об уничтожении государственности вообщеgt;. Мохво согласиться с анализом обозревателя, относимым не только к западноевропейским социал-демократам и lt;коммунистам-ревизионистамgt;, но и к российской постсоветской леволиберальной элите: lt;Если левые с энтузиазмом восприняли рынок, создав иллюзию сдвига вправо мировой политики, то это сделано ими лишь из соображения, что уничтожение государства-нации можно более эффективно осуществить с помощью крупноформатного корпоративного меркантилизма, нежели государственного социализмаgt;59*. Точно так же тезис, что глобализация – это объективный неизбежный исторический путь, всего лишь повторение в новом обличий учения давнего знакомца – диалектического материализма. Клинтон, И. Фишер или дАлема все равно не смогли бы выразить это лучше В.И. Ленина: lt;Соединенные Штаты мира (а не Европы) – являются той формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государстваgt;599.

Очевидно, что замена тоталитаризма на демократию отнюдь не привела к самостоятельности малых стран, которые на стратегическом стыке соперничающих геополитических систем не могут иметь независимой внешней политики, тем более в момент жесткого обострения. Либо Россия удерживает их в своей геополитической орбите, либо они неизбежно, как это и случилось сегодня, оказываются втянутыми в антироссийскую комбинацию. Вовлечение Хорватии в атлантические планы и вступление в НАТО Венгрии, Польши и Чехии помимо резкого нарушения военно-стратегических симметрии сделало Североатлантический альянс гораздо более антирусским, с выраженным негативным отношением к православному славянству. Причины этого имеют глубокие исторические корни. Став последней добычей религиозной экспансии католицизма на востоке

"Laughland J. How the Left Won the Cold War. lt;The Spectatorgt;, February 5, 2000.

599 Ленин ВЛ. Полное собрание сочинений. Издание третье. М., 1929, т. XVin, с. 232.

33-2528 505

Европы, эти нации были превращены в форпост латинства в славянском мире и на протяжении веков либо сами, либо в фарватере Габсбургской империи давили и нападали на Русь и православное славянство. В ходе западной экспансии часть сербского этноса была окатоличена, латинская ориентация хорватов окончательно оформилась в результате венгерского завоевания в XIV веке. В итоге ненависть современных хорватов к своему прежнему естеству – православному сербству превосходит все мыслимые параметры. Хорватия воевала на стороне Гитлера и совершила чудовищный геноцид православного сербского населения.

Чувство исторической враждебности Польши к России и православному славянству – это смыслообразующее ядро польского самосознания, наполнявшее в равной мере умы магнатов, шляхты, либералов XIX века. Антикоммунизм деятелей века XX от Ю. Пилсудского до лидеров польской lt;Солидарностиgt; имел прежде всего не идеологический, а антирусский характер. С Болеслава Смелого до Владислава, то есть в эпоху пятивекового ничем не спровоцированного наступления на Русь, Речь Посполитая, забыв о защите своих западных земель, немедленно занятых немцами, лелеяла мечту об унижении славянских варваров, многочисленных, как звезды (епископ Матфей), мечту о католической славянской империи.

При всех смутах и внутренних драмах России во все времена эти нации так или иначе участвовали во внешних акциях против России. Примеров тому достаточно: от наполеоновского нашествия до интервенции в охваченную Гражданской войной Россию, куда устремились и венгры, и чехи, и поляки. Для сравнения: финны не проявляют враждебности к бывшей lt;метрополииgt;, и, несмотря на печальный опыт советско-финской войны, Финляндия продолжает оставаться добрым соседом России. Но что бы ни писали о русском империализме и отечественные, и зарубежные авторы, общим итогом последних десяти веков средневековой и Новой истории остается неоспоримый факт, что с XI до XXI столетия именно Запад с острием из восточноевропейских католиков постоянно продвигался на Восток, а рубежи колыбели русской государственности едва удерживались, да и то с переменным успехом.

Только Ялта и Потсдам изменили положение, сделав на 50 лет сферой влияния СССР всю территорию Восточной Европы, и, как отмечал А. Тойнби, lt;Запад впервые за тысячу лет ощутил на себе давление России, которое она испытывала все века от Западаgt;600. И в этот период не только Венгрия – союзник Гитлера, но и Польша, Чехословакия, спасенные русскими от истребления фашизмом или от уготованной им участи слуг для хозяев предполагаемого рейха,

"Toynbee A.J. The World and the West: Russia. lt;The Listenergt;. November 20, 1952,

506

оказались куда менее надежными членами советского блока, чем даже побежденные и разделенные немцы. ЦРУ в своих оценках потенциальной лояльности СССР в годы холодной войны ставило на антирусские настроения в основном в Польше и Венгрии, несколько меньше в Чехии"". Если немцев Горбачев буквально вытолкал к их западным собратьям, то поляки, венгры и чехи не желали мириться со своим положением сателлитов СССР и бунтовали против европейского порядка, санкционированного не только Сталиным, но и Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем, забыв о Судетах и линии Одер-Нейсе – даре Советского Союза, оплаченном кровью его тогда Красной, но по сути русской, армии.

Эти страны, включая славянские Чехию и Польшу, недвусмысленно одобрили бомбардировки НАТО сербских позиций в Крайне и Боснии и безоговорочно вступили в Североатлантический альянс в тот самый момент, когда НАТО в нарушение всех правовых норм готовила удары против Югославии, против сербов, которые никогда в истории не выступали против них, против Белграда, который в свое время осудил ввод советских войск в Чехословакию. Повторение из века в век геополитической закономерности антироссийской политики восточноевропейских католиков, независимой Польши побуждает относиться к ней серьезно.

Новый миропорядок строится на новых идеологических основах, которые имеют две очевидные стороны – акцент на примате якобы универсальных наднациональных стандартов и ценностей и lt;общемировыхgt; интересах над архаичными национальными и на парадоксальном возврате к идеологии lt;сверхгосударстваgt; для избранных. В свое время эти идеи вместе с дарвиновской теорией борьбы за выживание, в которой сильный безжалостно вытесняет или устраняет слабого, вскормило западную геополитику пангерманистов, а сегодня взято на вооружение США в дополнение к идеологемам, естественно выросшим из доктрины lt;божественного предопределенияgt; англосаксонских пуритан.

Трудно не заметить, что США для себя все отчетливее демонстрируют мышление в духе имперской доктрины немецкого историка Генриха фон Трейчке: lt;Государство!– абсолют в себе, и его воля должна всегда подчиняться только самой себе, в самой сути государства не признавать над собой никакой силыgt;. Этой доктрине принадлежит и пресловутый лозунг Deutschland uber alles, сначала вдохновлявший lt;железного канцлераgt; О. фон Бисмарка, а затем получивший известное воплощение в XX веке в его теории lt;наибольший грех, достойный презрения, – это слабость, мораль же – прибежище

601 CIA Cold War Records. Selected Estimates on the Soviet Union. 1950– 1959. History Staff. Center for the Study of Intelligence. Central Intelligence Agency. Wash., D.C., 1993, p. 139, 228.

33

507

ничтожных личностей и мелких государств, не способных вершить великие делаgt;. Подобное отсутствие всяких скрупул вполне проявляют США, беззастенчиво применяя двойной стандарт и тактику демонизации противника, который ничем им не угрожает, но lt;виноват уже тем, что хочется мне кушатьgt;.

Однако, узурпировав право выносить вердикт другим и ставя себя над международными законами, США на пороге III тысячелетия предпочитают универсалистскую мотивацию – некое подобие доктрины Брежнева: lt;Защита демократии и прав человека – общее дело мирового сообществаgt;. Это подтверждает вывод Д. Пулакоса о своеобразном слиянии различных аспектов двух рационалистических философий. Поведение Вашингтона lt;отражает соединение в Соединенных Штатах неомарксистских и неолиберальных традиций в некий метамарксистский и металиберальный синтез, который сам как таковой обретает очертания некой новой идеологии, сутью которой становится попытка представлять себя антиидеологической. Это идеология антиидеологииgt;602.

Такое изменение акцентов отвлекает внимание от очевидного факта, что сегодняшний американский, вернее аглосаксонский, проект в Европе удивительно напоминает геополитические конфигурации двух попыток германского Дранг нах Остен в XX веке. Достаточно сравнить карты пангерманистов Mitteleuropa 1911 год (см. карту 3) с вторжением на Балканы и lt;расписаниемgt; расширения НАТО, чтобы увидеть, что США уничтожили антиатлантическую сербскую занозу, как это делалось в 1914 и 1941 годах. lt;Пактgt; опять включал венгров и использовал албанцев. lt;Благожелательный нейтралитетgt; к НАТО Румынии и Болгарии напоминает об их присоединении в 1940-1941 годах к Тройственному пакту.

Эта lt;новаяgt; геополитическая реальность стара как мир и отражает вовсе не борьбу либерализма и коммунизма. Она побуждает осмыслить историю уходящего тысячелетия. Упорство, с которым англосаксы повели Европу и демократическую Германию по стопам рейхсвера на Восток, оказывают давление на уже некоммунистическую Москву, позволяет рассматривать эти явления как проявление одного и того же начала, имманентно присущего культурно-историческому самосознанию Запада, заметного у гуманиста Ф. Петрарки и просветителя И.Г. Гердера, философов истории Гегеля и Ж. де Местра, презрения ко всему незападному и неудержимого влечения lt;к власти и хлебуgt; к господству и подчинению. Это непреодолимая склонность к дуалистическому видению мира, состоящего из lt;тварей бессловесныхgt; и lt;право имеющихgt;.

Священная Римская империя германской нации обосновывала служением Истине свою экспансию огнем и мечом. М. Олбрайт без

Eurobalkan, Spring – Summer 2000, p. 41.

508

стеснения заявляла, что США и НАТО будут защищать силой по всему миру lt;западные ценностиgt;. На самом Западе этим ценностям ничто и никто не угрожает, но в мире около 5 млрд. человек исповедуют собственные ценности, выросшие на иной религиозно-философской основе.

Среди этих lt;остальныхgt; – и православные славяне. Лучите всего об этом сказал Н.Я. Данилевский полтора столетия назад: lt;Европа не признаёт нас своими. Она видит в России и в славянах… такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она бы могла извлекать свои выгодыgt;. Далее следуют провидческие слова, подкрепленные и событиями XX века, и процессами внутри самих славянских элит, зараженных самоубийственным западничеством:

lt;Как ни рыхл и ни мягок оказался верхний, наружный, выветрившийся и обратившийся в глину слойgt;, Европа понимает, что под этой поверхностью лежит lt;крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолоть, не растворитьgt;, и которое имеет и силу, и lt;притязание жить своею независимою, самобытною жизньюgt;. Итак, во что бы то ни стало, lt;не крестом, так пестомgt; надо lt;не дать этому ядру еще более окрепнуть и разрастись… Для священной цели не все ли средства хороши? Как дозволить влияние чуждого, враждебного, варварского мира?.. Не допускать до этого – общее дело всего, что только чувствует себя Европой. Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации. Вот единственное удовлетворительное объяснение той двойственной меры и весов, которыми отмеривает и отвешивает Европа, когда дело идет о России (и не только о России, но вообще о славянах) и когда оно идет о других странах и народахgt;603.

lt;Вот уже полтораста лет Запад боится России и крупных славянских православных образованийgt;, и мало что изменилось в век lt;общечеловеческих ценностейgt; по сравнению со временем этих горьких заметок Ивана Ильина, написанных в годы холодной войны. Он прав: никакое служение общеевропейскому делу не меняет этого отношения – ни освобождение Европы от Наполеона, ни спасение Пруссии в 1805-1815 годах, ни спасение Австрии в 1849-м и Франции в 1875 году, ни миролюбие Александра III, ни Гаагская конвенция, ни жертвенная борьба с Германией в 1914 году. Добавим:

ни освобождение Европы от тотального уничтожения Гитлером, ни, наконец, даже самоустранение России как великой державы. Россия и славянство – это загадочная, полуварварская lt;пустотаgt;; ее надо евангелизировать или обратить в католичество, lt;колонизоватьgt; (буквально) и цивилизовать; lt;в случае нужды ее можно и должно использовать для своей торговли и для своих… целей и интриг; а впрочем, ее необходимо всячески ослаблятьgt;.

""Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995, с. 41.

510

Этому и посвящает книгу Бжезинский604, называющий Россию lt;черной дыройgt;, и на каждой странице бросающий походя замечания об отсталости и культурной неполноценности русских уже не только перед Западом, но и перед всеми народами мира и населяющими историческое государство Российское, повторяя схожие сентенции Р. Пайпса. С удивительной преемственностью просматривается не столько гегелевская теория исторических и неисторических народов, сколько нетерпеливая злоба Ф. Энгельса, предвкушавшего исчезновение антиисторичных славян и имманентно реакционного русского народа. Однако вспомним, что эта преемственность имеет не полуторавековую, а почти тысячелетнюю историю. Этот мотив антихристианства и варварства православных славян звучал еще в письме Бернарду Клервосскому, вдохновителю первого крестового похода, от епископа Краковского Матфея, который побуждал к крестовому походу против русских варваров.

Стратегия США и НАТО по отношению к Югославии вобрала опыт как англосаксонской, так и австро-венгерской политики вместе с идеологической мотивацией, в которой стремления к захвату чужих территорий маскировались высшими цивилизаторскими целями. В 1878 году на Берлинском конгрессе Австро-Венгрия по предложению Б. Дизраэли получила мандат на право оккупации Боснии и Герцеговины для lt;наведения порядкаgt; и внедрения lt;западных ценностейgt;. С. Терзич приводит суждения Д. Андраши, Л. Талоци, генералов Бека и Г. Хетцентдорфа, баварского историка Я. Фалмерера, призывавшего к lt;решительной расправе с "наследниками Византии"gt;, австрийского правителя оккупированной Боснии и Герцеговины министра Б. Каллаи, полагавшего невозможным lt;сосуществование духовного мира Юго-Восточной и Западной Европы, неудержимо пробивавшейся к прогрессуgt;. Начальник австрийского Генерального штаба генерал Бек в меморандуме, хранящемся в военном архиве в Вене, подчеркивал, что lt;ключ к Балканам находится скорее в Косово и в Македонии, чем в Константинополеgt;, отмечая, что победа турок именно на Косовом поле принесла им владычество над Балканами, а не взятие Константинополяgt;605. Поэтому работы Сетона-Ватсона, Маккиндера весьма актуальны, как и оценки русских политикогеографов С.Н. Южакова, ?.?. Чихачева и труд

В.П. Семенова-Тян-Шанского.

Симптоматично, что еще в ходе кризиса в Боснии в США был переиздан доклад 1913 года фонда Карнеги о Балканских войнах. Главное в публикации – предисловие автора lt;доктрины сдерживанияgt; Дж. Кеннана. Корифей американской внешней политики

604 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 1998.

605 Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях. М., 2000, с. 143.

511

определил подход к будущему развитию событий на Балканах, указав, что по завершении собственно военного конфликта в Боснии мировое сообщество окажется перед лицом lt;весьма безобразной проблемы в юго-восточной части Европейского континентаgt;, для решения которой необходимы два условия. Первое – это новое и четко признанное территориальное статус-кво. Второе – это значительные и эффективные ограничения на поведение государств региона. lt;Наивно полагать, – объясняет Кеннан, – что выработка нового территориального статус-кво может быть достигнута лишь переговорами между самими сторонами… Потребуется внешнее посредничество и, по всей вероятности, внешнее принуждение для того, чтобы достичь разумного решения, и для того, чтобы заставить… стороны принять и соблюдать егоgt;. И самое главное: lt;Что касается второго, то ограничения, налагаемые на балканских участников в отношении того, что они считают своим неограниченным суверенитетом и свободой действии, должны быть куда более значительными, чем те, что обычно применяются в международном сообществеgt;. (Выделено Н.Н.)

lt;Теоретическиеgt; тезисы Кеннана полностью отходили от международного права. Те, кто извне будет заниматься этой проблемой, оказывается, должны быть способными на lt;нововведения в области прав и обязанностей, предполагаемых термином lt;суверенитетgt;, а также быть готовыми применить силу – конечно, минимальную, но тем не менее силуgt;606. Так, уже в 1993 году сделана проекция боснийского конфликта на весь регион и было lt;обоснованоgt; право США вмешиваться во внутренние дела суверенных субъектов вплоть до агрессии против Югославии. Впрочем, о склонности англосаксов к двойным стандартам предупреждал еще Н. Данилевский, остроумно показавший на примерах, как lt;формалистическаяgt; во внутренних делах lt;Англия не страдает… излишнею привязанностью к легальности в делах внешней политикиgt; и, lt;когда это ей оказывается нужным или выгодным, не задумывается бомбардировать столицу государства, с которым не находится в войнеgt;6*".

После вступления в НАТО восточноевропейских государств, а также фактической оккупации Македонии, националистические лидеры которой решили сыграть на интересах США в пику lt;сербскому гегемонизмуgt;, антиатлантическая Сербия оставалась препятствием на пути фронтального расширения НАТО и военно-политического овладения всей Европой.

В свете начавшегося осенью 2001 года эпохального входа США в Азию и резкого давления на государства Персидского залива, для

The Other Balkan Wars. 1913 Carnegie Endowment Inquiry in Retrospect with a New Introduction and Reflections on the Present Conflict by George F. Kennan. Washington. D.C. 1993, p. 16.

-"Данилевский НЛ. Горе победителям. М., 1998, с. 192, 199.

512

чего события 11 сентября предоставили предлог, ясно, что оккупация Косова готовилась в течение 90-х годов для создания нового плацдарма в Европе, который мог бы обеспечить сразу несколько геополитических и военно-стратегических задач: давление на потенциальных союзников России, контроль над путем от Дуная к Проливам, над направлением в Азию в обход России новообразующихся нефтегазовых путей Каспийского бассейна, то есть над торговыми, сырьевыми и военно-стратегическими коммуникациями Европы с Малой Азией, приближение к Персидскому заливу. Ближнему Востоку и стратегическому союзнику – Израилю. Вардаро-Моравская долина становится ключом к lt;укреплению с помощью трансатлантического партнерства американского плацдарма на Евразийском континентеgt; с тем, чтобы lt;растущая Европаgt; могла стать lt;реальным трамплином для продвижения в Евразиюgt;. Именно так сформулировал стратегические геополитические цели США 3. Бжезинский, карты которого напоминают lt;геополитическую ось историиgt; X. Маккиндера и построения Mitteleuropa Ф. Наумана.

Развернувшаяся в полноте американская евразийская стратегия после событий 11 сентября 2001 г. показала, что структурированная в НАТО Европа уже отнюдь не стержень интересов США. Каждая новая геополитическая перестройка регионов в единый мир под англосаксонской эгидой заставляет меркнуть потрясения предыдущих лет. Крушение СССР заставило забыть эффект объединения Германии. Агрессия против суверенного государства в центре Европы – Югославии затмила lt;мирныеgt; расширения. Наконец, триумфальный вход в Кабул после полного разгрома Афганистана побуждает относиться к экспансии НАТО на Восток как к событию провинциального масштаба, технической операции по lt;выравниванию фронтаgt; и уже не переживать сильно из-за включения в нее какой-нибудь очередной lt;державыgt;. lt;Осиgt; Вашингтон-Лондон, претендующей на роль вселенского добра, не нужны ни саморегулирующийся баланс в Евразии, ни подлинное участие России, ни сама Европа, которая поблекла вместе с НАТО.

После lt;атлантизацииgt; европейских процессов и умелого предупреждения самостоятельности Европы и повышения роли Германии идет структурная перестройка Евразии в целом. Для этого создается принципиально новая по сравнению с XX веком Центральная Азия. Пришел черед радикальных перемен на Ближнем Востоке, который должен стать надежным тылом для южной евразийской дуги. После подавления исторического импульса славян настал черед исламского мира, который Запад столь часто использовал против славян.

Размышляя о претензиях западной цивилизации, А. Тойнби еще несколько десятилетий назад заметил: lt;Очевидно, что это часть более крупного и честолюбивого замысла, где западная цивилизация имеет своей целью не больше и не меньше как включение всего челове-

513

чества в единое общество и контроль над всем, что есть на земле, в воздухе и на воде, и к чему можно приложить для пользы дела современную западную технологию. То, что Запад совершает сейчас с исламом, он одновременно делает и со всеми существующими ныне цивилизациями – православно-христианским миром, индуистским и дальневосточным… Таким образом, современное столкновение… глубже и интенсивнее, нежели любое из прежнихgt;608.

Борьба с lt;исламским факторомgt; тем не менее является составной частью стратегии и тактики. lt;Нецивилизованныйgt; ислам в трактовке мирового либерализма вовсе не означает фундаменталистский или недемократический – ваххабитская Саудовская Аравия, где не приходится говорить о lt;правах человекаgt; в интерпретации Совета Европы, но лояльная Вашингтону, пользуется доверием и уважением. Этот ярлык означает – lt;антиатлантическийgt; ислам (Ирак).

Угрозу российским интересам в начавшемся переделе Евразии и, наоборот, благоприятные условия для этого передела создает вакуум силы в Крыму и на Кавказе. Это абсолютно связанные две опоры, разрушающиеся по отдельности. Утрата Россией Севастополя и капитуляция перед Чечней в 1995-1996 годах неизбежно возвратили Кавказ в орбиту мировой и исламской политики, грозя уничтожить результаты двухсотлетних титанических усилий России на Юге. К чистым порождениям революции и утопии всемирной социалистической федерации можно отнести многие из сегодняшних реалий в Черноморо-Каспийском регионе, который сегодня – важнейший узел нефтяного, военно-стратегического и межцивилизационного соперничества. Большевики не только уступили кемалистам важные территории и решили в угоду пантюркистам и целям советизации Закавказья территориальные проблемы. Федерализация исторического государства Российского и превращение ранее безгосударственных этносов в квазигосударственные образования привели к тому, что кавказская и каспийская нефть, принадлежавшая в прошлом веке христианам – армянам Манташевым и Лианозовым, после распада СССР к концу XX века оказалась в руках тюркоисламских республик (Азербайджан, Чечня). Эта геополитическая реальность XXI века полностью изменила характер этого региона не в пользу России в столь важный исторический период.

Между тем мировой ислам действительно обретал новые импульсы и аппетиты с каждым поражением России. При этом в самом исламе, как это бывает на фоне упадка уравновешивающих цивилизаций, возникали неконтролируемые радикальные и экспансионистские секты, мнящие себя lt;орудием Богаgt;, что лишь повторяет историю западного мира. И бурно растущую Европу на пороге Но-

Тойнби А.Дж. Византийское наследие России. Цивилизация перед судом истории. М., 1996, с. 116.

514

вого времени потрясали кровавые битвы католиков и протестантов с лозунгами пуритан lt;меч и Библияgt;, призывами анабаптистов и их противников под знаменем Христа lt;убивать всех подряд, пусть Господь потом разберет своих и чужихgt;. Однако воинствующий отряд в исламском мире уже давно имел неисламского дирижера, направлявшего его агрессивный потенциал по нужной геостратагеме.

Фальшь ситуации после начала военной операции США против

талибского Афганистана, призванной решить прежде всего англосаксонские геополитические задачи, заключается в том, что lt;террористы, совершившие акт войны против Америкиgt;, являлись ключевым инструментом военных и разведывательных операций США в Центральной Азии, на Балканах и в бывшем СССР. Можно привести данные многих серьезных изданий о том, как Усама бен-Ладен был рекрутирован для всей своей деятельности не кем иным, как ЦРУ, для войны в Афганистане против lt;советских оккупантовgt;, когда в 1979 году была запущена самая масштабная тайная операция в истории ЦРУ, как между 1982 и 1992 годами усилиями ЦРУ и Межведомственной разведки Пакистана около 100 тыс. радикалов из 40 исламских стран были вовлечены в афганский джихад для последующего превращения его в lt;глобальную войну ислама против СССР. В марте 1985 года президент Р. Рейган подписал директиву 166 по обеспечению национальной безопасности, которая узаконила тайные военные поставки моджахедам, достигшие к 1987 году 65 тыс. тонн ежегодно. Специалисты ЦРУ и Пентагона в штаб-квартире Межведомственной разведки Пакистана вблизи Равалпинди разрабатывали оперативные планы и идеологию для афганцевgt;609. Борцам за американские интересы был дан лозунг вселенского противостояния материалистическому коммунизму, воплощаемому советскими атеистическими войсками и левым афганским режимом, поражение которых приведет к победе lt;священного ислама – совершенного учения для всего мираgt;. Неудивительно, что такое клише легко обратилось против lt;декадентского Западаgt;, воплощаемого ростовщической империей США, столь же чуждой идеям Ваххабе и Талибана,

как коммунизм.

С окончанием холодной войны пакистанская разведка не свернула свою сеть, а ЦРУ продолжало поддерживать вселенский джихад. Новые тайные операции были задействованы, как полагают профессор М. Чоссудовски, эксперты Д. Кордовус и С. Харрисон, в Центральной Азии, на Кавказе и на Балканах, а катализатором распада СССР, по крайней мере в том, что касается образования шести новых мусульманских государств, послужили пакистанские военные и раз-

609 The Daily Telegraph. August 24, 1998. New Republik, March 25, 1996;

Foreign Affairs. Nov-Dec. 1999; Washington Post, July 19, 1992.

515

ведывательные структуры610. Ваххабитские миссионеры из Саудовской Аравии были внедрены в мусульманские республики и в Россию, где, несмотря на свое антизападничество, исламский фундаментализм служил стратегическим интересам Вашингтона.

Талибан до поры также служил в значительной мере американским геополитическим интересам. Наркоторговля lt;Золотого полумесяцаgt; начиная с 1990-х годов была использована для финансирования lt;мусульманской армии Боснииgt; и затем так называемой lt;армии освобождения Косовоgt;. Имеются неопровержимые свидетельства, что наемники из моджахедов воюют в рядах террористической lt;албанской освободительной армииgt; в Македонии. Не стоит удивляться, что США были лояльны к Талибану, закрывали глаза на террор против собственного населения и попрание lt;прав человекаgt;. Неудивительно, что США не торопятся объявить о связи талибов и эмиссаров бен-Ладена с косовскими и македонскими албанскими террористами, которые также осуществляют американские геостратегические интересы.

Чеченская война, которую Совет Европы и его московские клевреты представляют жертвой имперской политики России, имеет не только геополитический аспект. Помимо стратегической роли Кавказа, без которого нельзя прочно стоять на Черном море, он стал объектом геоэкономики, ибо основной нефтепровод в России идет через Чечню и Дагестан. Несмотря на демагогические поношения исламского терроризма со стороны США и Британии, непосредственную выгоду от чеченской войны получали именно англо-американские концерны, стремящиеся к полному контролю над нефтяными ресурсами и путями трубопроводов из Каспийского бассейна.

И. Бодански, руководитель рабочей группы конгресса США по терроризму и нетрадиционным методам войны, утверждал, что чеченская война была запланирована на секретном саммите организации lt;Хезболлах Интернэшнлgt; в 1996 году в Могадишо (Сомали), участником которого был Бен-Ладен и высокопоставленные чины пакистанской разведки, которая сыграла ключевую роль в организации двух наиболее серьезных чеченских бандформирований Шамиля Басаева и Хаттаба. МВР организовала для Басаева и его доверенных командиров интенсивный курс исламской идеологии и боеподготовки в афганском лагере Амир Муавиа, созданном еще в начале 1980 годов ЦРУ и МВР, руководимом авторитетом Г. Хекматиаром, после чего Басаева перевели в лагерь Марказ-Давар в Пакистане. После подготовки в афганском лагере в Пакистане Басаев встречался с тогдашними министром обороны А.Ш. Мирани, министром внутренних дел Н. Бабаром и главой отделения МВР по поддержке исламских движений Дж. Ашрафом. Басаеву было поручено возглавить нападения

610 http://globalresearch.ca; International Press Services 22 Aug. 1995.

516

на российские федеральные силы в первой чеченской кампании в 1995 году. В Афганистане Ш. Басаев установил прочную связь с уроженцем Саудовской Аравии моджахедом-ветераном Аль-Хаттабом. После возвращения Басаева в Грозный в начале 1995 года Хаттаб был приглашен создать базу для подготовки боевиков в Чечне611.

Итак, США со времен советско-афганской войны поддерживали международный терроризм своими тайными операциями, а моджахеды и Талибан, не всегда это подозревая, вели вместо Вашингтона американскую войну в Центральной Азии, на Балканах и бывшем СССР. Разрушив равновесие, на котором держался мир после Второй мировой войны, и сразу показав себя державой, против которой бесполезны международно-правовые и традиционные возможности сдерживания, США вдруг оказались перед вызовом взращенных ими самими сил, не подчиняющихся никаким человеческим законам и международным правилам. Безопасность американских граждан на фоне непобедимости США в традиционных критериях парадоксально оказалась на небывало низком уровне.

Опасным следствием слома международного порядка, основывавшегося на Уставе ООН, принципах невмешательства и международного права, стала и тенденция к гораздо более быстрому распространению ядерного оружия. Прямым следствием мировых амбиций США и поощрения ими своих ставленников в качестве инструмента геополитической нестабильности в Азии, на Ближнем Востоке стало обретение ядерного оружия Пакистаном, Индией, Израилем и Ираном. Произошло серьезнейшее снижение порога применения силы, причем не только в области обычных вооружений. В политическом смысле снизился и порог ядерной войны. Ядерное оружие стало уже фактором не глобального, а регионального уровня, контроль за которым будет в перспективе весьма сложен.

В переделе мира воплотилась сущность новой lt;глобализацииgt; на основе либеральной философии и под эгидой США, а также методы ее достижения. На новой стадии международных отношений, когда СССР и Россия горбачевско-сахаровской идеологической школы отреклись от статусавеликой державы, США начали объявлять один за другим регионы мира зонами своих стратегических интересов. Сегодня одна за другой рушатся системы всех регионов, lt;подорванные не lt;Аль-Кайденgt;, а разрушением биполярного мира. Обоснование претензий на новые регионы необходимостью защиты старых сфер влияния есть классическое оправдание империалистических поползновений. Накануне Второй мировой войны из Берлина постоянно сетовали на необходимость то защитить судетских немцев, то обеспечить естественную конфигурацию границ. Логическим завершением такой философии является завоевание всего земного

The Gazette. Montreal, October 26, 1999.

517

шара, ибо лишь в этом случае можно будет счесть, что данное государство вполне обезопасило свои владения от внешней угрозы. Это не что иное, как сокрушительное банкротство навязываемого всему миру англосаксонского либерализма как философии и западного типа демократии, как его практического воплощения.

Но именно под идеологическим флагом западноевропейского либерализма и прав человека совершалось сознательное разрушение России. Американская стратегия стала возможной только после устранения основного геополитического противовеса США и неуклонного снижения реального политического веса России, переставшей быть державой, без которой ни одна пушка в Европе не стреляла. Но моральная капитуляция России привела и к полной деградации Европы. Сегодняшний передел мира направлен не только на Восток.

Некогда великая Европа, став, как писали французские политологи-антиглобалисты П. Галуа и Ж. Бодсон, lt;Европой апатридовgt;612, сначала утратила самостоятельность в важнейших вопросах безопасности и стратегии, а теперь оказалась второстепенным субъектом. Сопротивление Маастрихту было преодолено, нежелательные рудименты собственно западноевропейского сознания во всех их робких проявлениях были подавлены и стратегия превращения НАТО в военно-политическую эгиду европейских процессов для предупреждениясамостоятельной роли Европы была ускорена. На эту тенденцию с разных сторон обращали внимание столь непохожие авторы, как историк А.И. Уткин с его многогранным геополитическим и философским подходом и технократ М. Делягин, полагающий, что главной целью агрессии США против Югославии был подрыв Европы613.

Американская стратегия вышла на новые рубежи, за которыми Европа – это уже не центральная ось, а региональный уровень, это пройденный этап глобализации. Это всего лишь обеспеченный тыл для формирующейся англосаксонской оси.

Похоже, европейцы уже почувствовали, что глобализация мировой истории под эгидой lt;цивилизованного сообществаgt;, которую они всемерно поддерживали на lt;панъевропейскомgt; этапе, помогая устранять последние антиатлантические островки на континенте (Югославия) и втягивая в западную структуру Восточную Европу, уже не служит европейским интересам, которые становятся служебным инструментом англосаксов. Неслучайно во Франции и Германии уже раздались голоса в пользу развития европейской обороны, а

лидер ХСС Э. Штойбер призвал более не уповать в вопросах безопасности на США.

612 См. Бодсон Ж. Европа Апатридов. Белград, 1996.

"Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М., 2001; Практика глобализации. Игры и правила новой эпохи. М., 2000.

518

Не только Россия, но сами США и Европа стоят у драматического выбора III тысячелетия. Новый передел мира начался при безволии и соглашательстве других участников международных отношений. Уроки осени 2001 года побуждают всех задуматься о последствиях. Прежний миропорядок вряд ли может быть восстановлен, но самостоятельная Европа и самостоятельная Россия вместе могут вернуть роль системообразующего фактора международных отношений. Но пора признать, что угрозу равновесию мира и Европе представляло не российское великодержавие, а диктат одной силы.

#Глобализация: христианский мир в либеральном универсалистском проекте

Сакраментальное высказывание Н. Данилевского о противостоянии России и Европы, маскируемом до Берлинского конгресса наличием некоей lt;фантасмагорииgt; – Турецкой империи, может быть перефразировано: lt;Пока между Россией и Западом стояла коммунистическая фантасмагория, истинных причин холодной войны можно было и не заметить, когда же призрак рассеялся и настоящие враги явились лицом к лицу, нам ничего не оставалось, как взглянуть действительности прямо в глазаgt;. Давление на Россию и славян лишь увеличилось. Запад консолидирован, и его совокупные геополитические интересы совмещены с идеологическими, Европа под атлантическим контролем – послушный инструмент в подчинении униформного мира единому и жестокому мировому правлению.

Все это обнажилось и завершилось, когда Россия в очередной раз попыталась решить мировой Восточный вопрос бесплодной попыткой lt;стать Западомgt;, от чего прозорливо предостерегал Данилевский, и уступила ему свои геополитические позиции, которые собирала в течение четырех веков. Для России уготована геополитическая резервация, конфигурация которой с постоянством повторяется в течение многовекового давления на Россию с целью lt;сомкнуть клещиgt; с Запада и Востока. Эти очертания начали отчетливо проступать в начале 90-х годов: санитарный кордон Балто-Черноморской унии, отсечение от Черного моря и византийского пространства тюркско-исламской дугой до Китая, которая, пройдя по плану через Северный Кавказ, Татарстан, раздробила бы, может быть, Поволжье, отделила бы от Каспия.

Если первые lt;всемирныеgt; учреждения – Лига Наций и Банк международных расчетов – лишь создали механизмы для lt;глобального управленияgt;, то в конце столетия итог налицо: соединение многосторонних политических структур, экономических механизмов и мирового казначейства (МВФ) с военной машиной НАТО, ставшей карательным органом, в гигантский механизм, действующий

519

под флагом универсализма и псевдогуманистических идеологем. Это крах не только Ялты и Потсдама. Сдвиги такого рода программировали бы тенденции всего на одно-два десятилетия, после чего при надлежащей политике можно создать новую систему сдержек и противовесов. Ни при чем здесь и коммунизм, как теперь ясно, один из инструментов общего замысла века. Это крушение всей русской истории – Ясского и Кючук-Кайнарджийского договоров, Ништадтского мира, Измаила, Полтавы и Вечного мира с Польшей.

Это и есть цена за мнимое место в мировой олигархии московско-петербургской элиты 90-х годов, почитавшей lt;нецивилизованнымgt; даже слабо возражать Западу в его нескрываемой задаче века – уничтожении российского великодержавна и русской исторической личности во всех их геополитических и духовных определениях. Сопротивление – это проявление lt;тоталитаризма и русского фашизмаgt;, но только слепец не увидит за этим клише извечные западные фобии в отношении православия и России, рядившиеся в разные одежды, но единые для папского Рима и Вальтера, для де Кюстина и К. Маркса, для Ленина с Троцким, но и для кумира московских либералов А. Сахарова: lt;царизмgt;, lt;русский империализмgt;, филофейство, византийская схизма, варварство варягов и любовь к рабству. Поистине наша национальная катастрофа есть плод 200-летнего российского западничества, воплощенного то либералами XIX века, то ранним большевизмом, то диссидентами и номенклатурно-партийной и интеллектуальной элитой эры Горбачева, наконец, постсоветским истэблишментом. Но никогда еще за 200 лет интересы страны столь сильно не расходились с интересами ее узкой прозападной элиты.

Пока общественное сознание России не освободится от обеих версий западнического исторического мышления, от универсалистских проектов за счет России и русского присутствия в мире. Запад будет все так же триумфально пожинать плоды нашего национального упадка и государственного безволия. И кто бы ни пришел к власти. Запад прекрасно найдет с ним язык, если он будет западнический – не столь важно, либерально-космополитический или классово-интернациональный. lt;Карл Маркс для Запада свой, родной, – писал И. Ильин, – он ближе и понятнее, чем Серафим Саровский, Петр Великий, Суворовgt;. Это подтвердил С. Хантингтон, первым из маститых политологов Запада указавший на глобальный характер цивилизационного противостояния именно после краха коммунизма, ибо идеологическое противостояние между либеральным Западом и его коммунистическим оппонентом – дискуссия в рамках одного мировоззрения, тогда как возрождение подлинного религиозно-исторического лица России делает ее уже представителем иного мирового проекта.

520

Соперничество за lt;российское наследствоgt; показало стремление воспользоваться упадком России и утратой ею исторических ориентиров, чтобы осуществить глобальный передел мира. На рубеже XXI века, как в начале XX столетия на фоне катаклизмов на территории исторического государства Российского, проявились похожие универсалистские мотивы и уже испробованные против нее геополитические проекты, для успеха которых во всемирном масштабе необходимо ослабление российского великодержавия – препятствия на пути к global governance. Но историческое государство Российское сформировалось в важнейший фактор равновесия не только государств, но и цивилизаций. В первый же год нового тысячелетия оказалось, что попытки ее уничтожения породили невиданное по форме соперничество и конфликт между западным lt;сверхгосударствомgt;, пытающимся управлять миром, и трансграничным отпором подавляемых цивилизаций. Это может привести к опаснейшему столкновению между христианским и нехристианскими мирами. А. Тойнби предсказывал этот неизбежный протест, как и то, что это будет нарочитый lt;архаизм, вызванный к жизни давлением извнеgt; потребительской цивилизации. Он отметил, что в современном исламском мире это будет протест lt;пуританской направленностиgt;, и даже назвал lt;североафриканских сенусситов и ваххабитов Центральной Аравииgt;614.

Разрушение биполярного мира – вот что принесло непредсказуемые последствия и вызовы, перед которыми померкли lt;блоковые противостоянияgt; – управляемый спектакль. Эти события, казалось, ярко продемонстрировали, как рушится без России баланс между традиционным евроатлантическим центром силы, с одной стороны, обретающим роль серьезнейшего фактора исламом, а также мощью модернизирующегося и обладающего ядерным оружием и несметным населением Китая – с другой.

Проект начала века в отношении России и Восточной Европы, поглощение lt;нового Версаляgt; и Mitteleuropa, превращение Восточной Европы в Западную, а западных территорий исторического государства Российского в Восточную Европу являлся звеном в системной геополитической цепи, что становится уже совершенно очевидным после победного утверждения англосаксов в полностью уничтоженном Афганистане и появления их баз в южном подбрюшье России. Именно такую цепь и планировал Совет по внешним сношениям в сентябре 1941 года – lt;от Богемииgt;, ставшей членом НАТО, lt;до Персидского заливаgt;, где чуть раньше были уничтожены ростки региональной самостоятельности (Ирак), lt;и Гималаевgt;. Эта цепь – lt;клещиgt; – призваны сжимать Россию по некой дуге:

614 Тойнби АДж. Византийское наследие России. Цивилизация перед судом истории. М., 1996, с. 117.

34-2528

521

от Балтики к югу, затем, отсекая ее от Черного и Каспийского бассейнов, поворачивая на Восток и теряясь в глубинах Центральной Азии, где с американскими и английскими базами в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане сегодня разрешилась с успехом для англосаксов начавшаяся еще два века назад борьба за влияние.

Немногие авторы тщатся до сих пор сводить атлантическую стратегию и ее универсалистские претензии к борьбе демократии и тоталитаризма в духе инфантильной сахаровско-горбачевской школы. Скорее наоборот, наблюдается тенденция к соревнованию в предсказаниях самых устрашающих сценариев, которые должны быть непременно разыграны вокруг России (lt;Великий Лимитрофgt;)615, а также экзотических вариантов ответа lt;Континентаgt; на вызовы lt;Океанаgt; вроде lt;русско-германо-ирано-японского священного союзаgt; неоевразийцев. Хотя многие из прогнозов и ответов содержат элемент явной интеллектуальной экзальтации, несомненно, что атлантический проект и вся идеология глобализации направлены не только против России, Европы, прежде всего Германии, но и против мира вообще. Кольцо вокруг России может действительно объединить не только традиционных оппонентов и геополитических соперников России, но и новообразованные государства избывших частей исторического государства Российского. На этой дуге уже разворачиваются главные военно-стратегические и геоэкономические сценарии грядущего периода, а все ее элементы – Восточная Европа, Причерноморье, Кавказ, Каспий и Российская Центральная Азия стали объектом внутреннего и международного соперничества за выход их из российской орбиты и втягивание в англо-американский мир, управляющий lt;всемирной цивилизацией. В прямой связи с изменением облика Евразии находится и объявленная Китаем – державой XXI века цель lt;развития своих западных районовgt;, прилегающих к Казахстану. Но это всего лишь северная кривая гигантского евразийского эллипса от Средиземноморья до Индийского океана, ради которого велись афганские войны XIX века, снабжались британским оружием убийцы Александра Грибоедова в Персии, а через 100 лет – басмачи Энвер-Паши на Аму-Дарье, и ради которого ведутся последние войны. Южная кривая этого эллипса призвана вновь соединить Ближний Восток и ось Вашингтон – Тель-Авив – Стамбул с Пакистаном. Для этого нужно сокрушить Ирак, нейтрализовать Иран и вернуть Вашингтону и Лондону утраченный контроль над Персидским заливом. Тогда намечающийся очередной lt;пакт стабильностиgt; – теперь для Центральной Азии, – похоже, повторит очертания пакта СЕНТО – Организации Центрального договора.

615 Цымбурский В. Геополитика для lt;евразийской Атлантидыgt; // Pro et contra. Осень 1999. Т. 4. М., 1999.

522

Очертания новой евразийской стратегии не новы, а проступали не раз в течение последних двух веков в моменты крупных сдвигов в мировом равновесии, и это побуждает лишний раз осознать общемировое величие всей 200-летней работы России на Юге, которая сейчас впервые под угрозой. Не будучи сформулирована в какуюлибо доктрину, она, тем не менее, обладала такой интуитивной системной целостностью, которая успешно преодолевала устремления окружающих ее интересов и цивилизаций. Именно такая целостность России необходима сейчас, когда ее внешняя политика, едва освободившись от виртуальных догм инфантильного мышления сахаровско-горбачевской школы, делает новые зигзаги.

Сегодня lt;Россия столкнулась с системным вызовом государственному суверенитету и территориальной целостности, оказалась лицом к лицу с силами, стремящимися к геополитической перекройке мираgt;616 – эти выверенные слова все еще нуждаются в подкреплении системной стратегией, адекватной lt;системному вызовуgt;. Нет пока достаточных признаков осознания даже таких лежащих на поверхности связей, что невозможно удержать Кавказ, уйдя с Черного моря и оставив Измаил и Тирасполь – дунайско-балканское направление. Еще менее заметно понимание, что глобальные политические и культуртрегерские устремления нового глобализма могут определить нашу судьбу на столетия, так как с утратой условий и внутреннего импульса к историческому бытию русские как субъект мировой истории переживают невиданную национальную катастрофу. Но без русских не будет России, а без России не будет ни Евразии, ни мира между Европой и Азией.

Однако на вызовы воинствующего либерального универсалистского проекта пока нет серьезного ответа в современной России – ответа, который в полной мере опирался бы на ее наследие и историю, но смотрел бы в будущее. Нельзя же считать таким ответом лепет воспрявших российских западников о глобализации как синтезе цивилизаций, повторяющих ту же доктрину вхождения в мировую цивилизацию, лишь слегка освобожденную от откровенно антинационального пафоса начала 90-х годов. Отнюдь не столь пресные философские умствования и геополитические фантазии интеллектуального штаба левой оппозиции еще более коварны, так как их флагом является борьба с lt;атлантическим мировым порядкомgt;.

На фоне очередного разочарования в Западе и вырождения либеральной демократии на знамя опять поднимается lt;Евразияgt;. Тысячелетняя Россия в этой теории становится lt;историческим материаломgt;, к которому лаборатория lt;третьего путиgt;, неоевразийства, примеряет и схемы фашиствующего кумира европейской lt;новой

616 Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. Путь к эффективному государству. М., 2000.

34* 523

правойgt; Ж. Тириара (Европа от Дублина до Владивостока), и надуманные прожекты нового российско-германского lt;священного союзаgt; как lt;родственныхgt; мистических имперских сил. В этих интеллектуальных химерах ничего не значит реальная Россия как явление мировой истории и культуры. lt;Евразияgt; в силу мистического зова почвы будто бы противостоит lt;атлантизмуgt;, который очерчен в экзотических абстракциях языческого ландшафтного детерминизма. Безликие lt;Континентgt; и lt;Океанgt; предопределены столкнуться в борьбе lt;теллурократии и талассократииgt;, независимо от их представлений о смысле исторического бытия. Заимствовав терминологию и саму идею у немецких мыслителей Веймарской lt;консервативной революцииgt;, неоевразийцы опускают тот факт, что, например, один из их кумиров – действительно блестящий юрист и философ К. Шмитт считал главным в противостоянии lt;Океанаgt; и lt;Континентаgt; несовместимость англосаксонского меркантилизма и высокого духа романо-германской католической Европы.

lt;Ариософияgt;, пропаганда европейской lt;новой правойgt;617, завороженное внимание к изысканиям интеллектуальной лаборатории рейха Ahnenerbe, наконец, lt;нордическийgt; антураж – Гиперборея – весьма красноречивы: они уже не раз питали идею владычества над миром. Еще в Писании сказано, что именно там низвергнутый ангел Денница мнил стать lt;подобным Всевышнемуgt; и lt;говорил в сердце своемgt;: lt;Взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севераgt; (Исаия 14. 14,13). Однако, избегая прямых атак на христианство, интеллектуалы-неоевразийцы проповедуют lt;консервативную революциюgt;, lt;новый традиционализмgt; – некий lt;третий путьgt; и поддерживают аудиторию, отождествляющую себя с православной культурой, но не слишком сведущую в эзотерических учениях, в состоянии интеллектуальной и политической экзальтации.

Однако в ряде трудов по lt;третьему путиgt; можно почерпнуть, что lt;современная историяgt; для новых традиционалистов lt;находится в эпохе Кали-югиgt;, а lt;консервативная революцияgt;, оказывается, нужна для призыва элиты, чтобы превратить lt;народ из черни в человекаgt;. Революция прославляется как ниспровержение и разрушение, через которое возникает новое рождение и развитие – череда эманации, что является давно известным стержнем пантеистических систем и особенно нетрадиционных учений внутри них. Гностики и теософы, они признают в качестве частной истины lt;христианское движение первых трех вековgt;, якобы lt;профанированноеgt; I Вселенским собором и провозглашением христианства государственной религией. Итак, враг – христианская церковь, догмат, таинства,

617 lt;Милый ангелgt;. М., 1992-1993; Дугин А.Г. Мистерии Евразии. М., 1992; Эвола Ю. Языческий империализм. М., 1994; Генон Р. Кризис современного мира. М., 1994.

524

государство. Весьма красноречиво прославление масонства, которое пронесло и lt;реставрировало древние традионалистские осколки в философских системах и ритуалах тайных обществgt;, а также иранской революции как исламски окрашенной lt;арийской традицииgt; и суфизма618.

Таким образом, для lt;консервативной революцииgt; ценны лишь эзотерические учения – гнозис, кабала, герметизм, суфизм. Их сторонники всегда признавали в среде lt;посвященныхgt;, что экзотерические религии, в которые они проникали, неся отказ от личного Бога Творца и смешение добра и зла до полной их иллюзорности, – иудейская, христианская, магометанская – lt;ложныgt; и выражают лишь внешние оболочки веры для черни. В предисловии к книге имама Идриса Шаха о суфизме это подтверждено буквально: lt;Суфии представляют собой древнее духовное братство… их можно встретить в любой религии, и этим они похожи на lt;Вольных и Принятых Масоновgt;, которые… могут положить перед собой в Ложе Библию, Коран или Торуgt;61?.

Этот ряд впечатляет, после него трудно адептам lt;консервативной революцииgt; опровергнуть вывод о полной противоположности корневой системы их философии христианству.

Геополитические модели620 на такой философии обнаруживают весьма антирусский проект, в котором неважно, кто и ради чего даст lt;евразийскийgt; ответ lt;атлантизмуgt; – русские или иная, тюркская или даже китайская, стихия. Привлекая внимание к тому, что Иран действительно партнер России в поддержании регионального баланса в отношении оси Вашингтон-Тель-Авив-Стамбул, проповедник иранского суфизма, лидер Исламской партии возрождения Г. Джемаль высказывается, что ключ к освобождению от американского диктата – не что иное, как исламизация России. Союз с lt;традиционалистскими евразийскимиgt; нациями – Германией, Ираном, Китаем и даже островной Японией – предполагает ради совместного отпора lt;атлантизмуgt; передать Японии Курильские острова, приморско-дальневосточную часть – Китаю, а Германии – Калининградскую область621.

В среде немецких антиглобалистов, с которыми заигрывают неоевразийцы, существуют условно две тенденции. Одной из них – христианскому осмыслению мировой истории, глубокому переживанию места в ней Германии, которая поплатилась за необузданность амбиций утратой не только завоеваний, но и прежнего достояния,

618 Мурадян И.М., Манукян С.А. lt;Третий путьgt; евразийских наций и ирано-шиитская революция. Фонд высших технологий. Ереван, 1997, с. 39, 21, 43-46.

""Идрис Шах. Суфизм. М., 1994, с. 201, 318, 436, 4.

620 См. Дугин А.Г. Основы геполитики. М., 2000.

621 См. Элементы. Евразийское обозрение. 1992-1997. AULA. 1998, № 6.

525

осознанию пагубности антирусского вектора германской исторической стратегии, приведшего к фиаско и к зависимости от англосаксов622, в lt;демократическихgt; Германии и Австрии чинят всевозможные препятствия. Другая же не воздерживается от соблазна искать вдохновение в сомнительном lt;величииgt; немцев и их территориальных владений в период рейха. Именно она, особенно благосклонная к неоевразийцам, выгодна глобалистам, заинтересованным в маргинализации протеста, чтобы объяснять его lt;ностальгиейgt; по lt;тоталитарнымgt; и lt;нацистскимgt; временам. Те немецкие издания, что иногда посвящают страницы обещаниям российских lt;неоевразийцевgt; возвратить Калининградскую область, иногда наполнены фотографиями доблестных эсэсовцев и историями lt;расчлененияgt; Германии авторами Ялты и Потсдама, в которых непонятно, кто же в той войне был агрессором623.

В фантазиях по поводу lt;русско-германской альтернативыgt; атлантическому контролю неоевразийцы склонны пренебрегать как историческими, так и сегодняшними реальностями в мире и самой Германии и погружаются в мистику lt;Континентаgt; и исторические мифы. Это только маргинализирует тему российско-германского сотрудничества, принципиально важного для самостоятельности Европы, особенно сегодня.

Оперируя массой имен и теорий, неоевразийцы, рассчитывая на невежество, представляют К. Хаусхофера проповедником русскогерманского евразийского lt;Континентаgt; и замалчивают, что, отмечая враждебность англосаксов (lt;Океанgt;) немцам (lt;Континентgt;), он вовсе не включал в союзнический ареал Россию. Чуть ли не предтечей союза двух традиционалистских сил – Германии и России – они представляют К. Шмитта, с блеском развенчавшего экономический демонизм третьесословной цивилизации прогресса, которому, в его глазах, противостоит католическая традиция. Но тот в духе фанатичного католика А. де Кюстина называл православие и русских (Russentum) вместе с lt;пролетариатом больших городов, ориентированным на классовую борьбуgt;, двумя отпавшими от европейской традиции варварами, имманентно враждебными всякой сложности, интеллектуализму, образованию и культуре, и считал не случайностью, а lt;глубоко правильным в идейно-историческом смыслеgt; то, что lt;оба эти течения встретились на русской почве в русской республике Советовgt;, сколь бы lt;разнородны и даже противоположны ни были оба ее элементаgt;. К. Шмитт с брезгливым презрением воспроизводит суждение Ж. Сореля – lt;известного путаникаgt; (Ленин), теоретика

622 Von Kreitor N.-K. Russland, Europa und Washingtons lt;Neue WeltOrdnunggt;. Das geopolitische Projekt einer Pax Eurasiatica. Etappe, Heft 12/Juni 1996; Staatsbriefe, N 6/98/ Munchen.

"Deutsche Geschichte. Zeitschrift fur historisches Wissen. Nr. XXXXV, Nov./Dez. 1999.

526

анархо-синдикализма, когда тот среди дифирамбов русской революции, сметающей в имперской России эпигонскую европеизированность, сравнивает Ленина с Петром Великим, но с обратным знаком, приветствуя, что lt;уже не Россию ассимилирует западноевропейский интеллектуализм, но как раз наоборот: Россия снова стала русской, Москва стала столицей… Пролетарское насилие сделало Россию снова московитскойgt;624. Бросить вызов lt;мировой системеgt;, затем самому христианству и стать столицей всеобъемлющего бунта против мироздания – этот демонический мотив очевиден у авторов неоевразийской лаборатории. На этом фоне раскрывают свой смысл заклинания о Советском Союзе и его обязательном восстановлении. lt;Неоевразийцыgt; ценили в СССР вовсе не долю российской преемственности, а мессианскую идею, бросающую вызов истории, попытку создать lt;новый мирgt;, lt;нового человекаgt; и безнациональную сверхдержаву.

Примечательно, что журнал lt;Форин Афферзgt; отметил работы геополитиков-эзотериков поощрительной статьей625, показав, что при угрозе возрождения России как христианской цивилизации Запад предпочтет этому альтернативному проекту мира любые нехристианские построения, этноландшафтный мистицизм, язычество с претензией на универсализм, смесь одновременно космополитизма и фашизма. Орган американского Совета по внешним сношениям, похоже, предпочитает, чтобы именно неоевразийство и гностическая историософия lt;третьего путиgt; узурпировала в России нелиберальный ответ глобализации. Это помогает вытеснить из дискуссии не только Россию и русских как живое явление мировой истории, но вообще сокрыть суть сегодняшнего спора о смысле бытия. Вселенский характер этого противостояния выражен В. Максименко:

lt;В метафизическом смысле глобалистская идеология стремится подменить lt;Новое время христианского благовестия, содержащее обетование новой твари антихристианской фальсификацией в утопии нового секулярного "мирового порядка"gt; – novus ordo saeculorum (lt;Новый порядок на векаgt; – девиз на государственной печати США)626.

Отечественный либерал как прежде отвергает русский исторический и духовный опыт, соединив в себе сегодня преклонение перед Европой петербургской России XVIII века, отвращение ко всему русскому и православному раннего большевизма с уже не наивным,

624 Шмитт К. Политическая теология. Римский католицизм и политическая форма. Духовно-историческое положение парламентаризма. М., 2000, с. 152-153 и 252-253.

625 См. Clover Charles. Dreams of the Eurasian Heartland. Foreign Affairs. March-April 1999.

626 Максименко В.И. Pro et Contra. Московский центр Карнеги. Осень 1999, с. 97.

527

а воинствующим невежеством во всем, что за пределами истмата эпохи застоя. Постсоветское западничество, в отличие от духовного поиска XIX века, перестало быть стороной русской общественной мысли. На обывательском уровне оно поражает убогостью запросов и lt;скотским материализмомgt;, на lt;элитарномgt; – удручающим духом смердяковщины: lt;Я всю Россию ненавижу-сgt;. Но русский интеллигент прошлого, околдованный улыбкой Джоконды и шекспировскими страстями, блеском картезианской логики и жаждой познания Гете и павший перед заклинанием lt;свободы, равенства и братстваgt;, увидел бы на пороге III тысячелетия лишь кабалистические столбики компьютерных расчетов и следы ростовщика во всем, этого подлинного хозяина liberte, крушителя цивилизаций и могильщика самой великой европейской культуры.

Российский либерал предает не только русскую историю, но и родовое философское гнездо – наследие Просвещения в его идеалистической интерпретации, питавшей в Новой истории сознание и пафос прекраснодушных великих либералов прошлого, которые, будучи воспитаны в христианских понятиях о примате духа над плотью, были готовы взойти за свои идеалы на эшафот.

Им был бы непонятен тезис о жизни как высшей ценности по сравнению со свободой, верой, отечеством, честью, долгом, любовью. А.С. Панарин, не утративший веры в lt;грандиозный социокультурный проект Просвещенияgt;, показал его полное разрушение современным неолибертарианством.

Только внешняя сторона глобальной либеральной революции выражает прежные штампы эпохи модерна – прогресс, всеобщее благоденствие, демократия, равенство, пафос защиты слабых и обездоленных. На деле же перед нами lt;эзотерический глобализм правящих элит, образующих консорциум правящего меньшинства, последовательно отстраняющегося от всех местных интересов, норм и традиций. А большинство из массовых завоеваний великой эпохи модерна оказываются вообще не совместимы с логикой глобализацииgt;627, что в первую очередь касается священного понятия демократии и суверенитета государства-нации. Такова судьба lt;демосаgt; и его мнимой lt;краткиgt;. Современный гпобализм совершенно очевидно демонстрирует, что демократия и либерализм не тождественные понятия.

Западническая интеллигенция, похоже, и далее с пиететом принимает менторские назидания США в области демократии, прав и свобод, препятствуя державному пробуждению России и ее самостоянию в истории. Россия должна научиться играть по придуманным другими правилам и lt;как можно дружественнее оппонировать Вашингтонуgt;, что будет lt;конструктивной асимметриейgt;628.

"Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000, с. 6-7. 628 Тренин Д.В. Третий возраст: российско-американские отношения на пороге XXI века//Pro et Contra. Том 5. М., 2000, № 2.

528

Никогда еще столь трагически не расходились интересы западничества с интересами страны – и ее долготерпеливого народа, и ее национального капитала, нуждающегося в протекционизме. Любого, кто отстаивает интересы России, не совпадающие с интересами Запада, обвиняют в изоляционизме. Но нынешнее унижение России – следствие утраты ею роли самостоятельного исторического явления. С ней вообще перестанут считаться, продолжая опекать идеологических клевретов из разных фондов и советов. Если же Россия возродится. Запад не сможет и не захочет изолировать такую системообразующую величину. Но прежняя идеологическая элита станет ненужной, ей будет отказано в членстве в мировой олигархии. Она же этого не желает. Вопрос, почему невиданное по самоотрицанию западничество все еще находит опору среди интеллигенции, не объект публицистических эмоций. Этот определивший катастрофу России кризис сознания должен быть предметом изучения и излечения. Нынешний профессор – либо либерал-западник, либо марксист-ленинец. Но двукратное в последнем веке II тысячелетия Христа русское самопредательство в пользу западных идей обошлось дорого. Pax Americana как воплощение novus ordo saeculorum – вот итог всех универсалистских химер XX века, как марксистских, так и либеральных, lt;всемирного братства трудаgt;, общеевропейского дома, lt;единого мираgt;. Однако в этом Pax Americana сознание и души самих американцев – веселых, красивых, добродушных и доброжелательных – такая же арена вселенской борьбы добра и зла.

Америке, охваченной сентябрьским ужасом, пропагандистская машина в основном тиражировала дух самонадеянности силы lt;нации-искупительницыgt;, веру в свою роль lt;орудия Богаgt; (что парадоксально совпадает с ваххабизмом). И некоторые голоса в дни траура по погибшим, заплатившим своими жизнями за безудержные мировые амбиции своего государства, впечатляли нехристианской глорификацией материального lt;царства человеческогоgt;: lt;Соединенные Штаты стали мишенью, потому что мы есть могущество, богатство и добро… наши центры и тотемы возбуждают страх и гнев у тех в мире, что ощущают себя ничтожествами… Соединенные Штаты… есть то лучшее, что этот мир способен представить… Отстроим наши поверженные иконы! Наши граждане погибли, но стекло и металл будут восстановлены, и мы тогда вывесим миллионы флагов…gt;629. Однако, к счастью, в Америке есть и другие голоса. Они не называют lt;дом торговлиgt; иконой и скорбят не о стекле и металле, а о душах. Священник Дж. Фолуэлл и комментатор П. Робертсон обратились по радио к соотечественникам и призвали их осознать, что Америка разгневала Бога: lt;Мы возомнили себя неуязвимыми и погрязли в

629 National Review Editors (Internet), 17.09.01.

529

погоне за благополучием, богатством, материальными и физическими наслаждениямиgt;630.

Навязанный всему миру почти на век спор между коммунистическим и либеральным универсализмом был исключительно спором о форме владычества над этим миром – lt;царством человеческимgt;, о другом этим Левиафанам, боровшимся против идеи lt;Царства Божияgt;, было спорить нечего. Ставка на европейского lt;прометеевскогоgt; индивида оказалась удачливее, чем на русского lt;иоанновскогоgt; человека: Запад построил свой рай на земле, действительно поражающий благосостоянием, но более ничем другим. Глобальное сверхобщество, проповедуемое сначала марксизмом, затем либерализмом, становится подобно идее lt;Римаgt; – translatio imperil, переходящей то с Запада на Восток, то обратно с Востока на Запад, но все так же продолжая lt;дело Революции с большой буквыgt; и возвещая конец 2000-летнего христианства.

Ростовщик под прикрытием идеалов, неосуществимых вне Бога, проносит в который раз незамеченное главное: lt;Пропустите, не мешайте действоватьgt;, lt;что не запрещено – дозволеноgt;. С этим ключом lt;свободаgt; – в том числе совести – это не бесспорное право на творчество и сомнение, это признание порока и добродетели, истины и лжи, добра и зла равночестными. Провозглашая устами атлантического пресвитера единое lt;постхристианскоеgt; общество, lt;Европа Петраgt; отрекается уже от себя самой, от собственного великого прошлого и исполинской культуры. Ее героика и идеал, романтизм и подвиг, даже Декартово сомнение и lt;безумство гибельной свободыgt; – все это изначально задано христианским духом. Ныне lt;сувереннымgt; в плену плоти и гордыни индивидам чужды lt;страсти душиgt;, их удел – lt;эгоизм и нарциссизмgt;, как предвещал блестящий философ и теоретик будущего lt;царства Банкаgt;, банкир-ростовщик Ж. Аттали631. Что еще могут дать lt;универсальные права человекаgt;, главное из которых – право на незнание истины и на благоустроенную несопричастность борьбе добра и зла…

Наконец, самый главный аспект – смысл человеческой истории в современном неолиберализме и его универсалистском проекте сознательно уничтожается. Изначальный либерализм вырос из ощущения универсальности человеческого бытия и единства истории в человеческом сознании, рожденном нравственным напряжением христианства в противовес языческим и пантеистическим представлениями о круговороте иллюзорных вещей, о бесконечных эманациях, фазах, зонах, в которых не имеет ценности единственность и неповторимость человеческого бытия, а значит, историческая лето-

630 http://dailynews. yahoo, com/h/ap/20010914/us/attacksrobertson falwelLl.html

См. Attali J. Lignes dHorizon. Paris. 1969.

530

пись и предание. Новый этический и исторический нигилизм – это философия конца истории. Она парадоксально соединена с традиционными задачами Realpolitik стран, ранее принадлежавших к великой европейской культуре. Это обращает результаты их побед – овладение новыми геополитическими пространствами, приток финансов и неосязаемых активов – результаты, ранее служившие, среди прочего, мощному католическому культуртрегерству lt;Европы Петраgt;, – в средство уничтожения самой европейской цивилизации и смысла человеческой истории.

Она же, по О. Шпенглеру, есть история расы, войн, дипломатии, судьбы потоков существования в многообразии его образов – мужчины и женщины, рода, народа, сословия, государства, lt;которые, то защищаясь, то нападая, борются друг с другом в кипении прибоя великих фактовgt;632. Эпохе рационалистического lt;закатаgt; только мешают неповторимые сословия, семья, нации со своим укладом. Ей нужны lt;граждане мираgt; и организации lt;вечного мираgt;. lt;Цивилизация Ф. Хайека, lt;открытое обществоgt; К. Поппера в своей всепоглощающей страсти к эгалитаризму уничтожают все культурные потоки и бросают вызов всем великим духовным и национальным традициям человечества, чтобы обеспечить свое псевдобытие – историю без нравственного целеполагания. Это конец не только либеральной истории, о чем возвещал Ф. Фукуяма, это окончательный Untergang des Abendlandes – закат Европы.

Позитивист, наверное, скептически отнесется к тому, что в христианской эсхатологии и историософии это общество предсказано. Идея lt;единого мираgt; посягает на Божественный замысел о многообразном мире, где путь к Христовой Истине прокладывает собственный, а не чужой духовный опыт. Этот разрушительный проект крушит все опыты – цивилизации в гибельном всесмешении на безрелигиозной основе культур, народов и государств, из хаоса которого по Откровению и явится в мир Князь тьмы. Кредо современного либерализма – подняться над lt;относительнымиgt; истинами – духовная средина, теплохладность – определена в Апокалипсисе как симптом царства зверя, проявление сущности Сатаны: lt;Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моихgt; (Откр. 3, 15-16).

Настало время в полной мере осознать значимость восстановления русского православного форпоста для всего христианского мира в целом перед лицом не только геополитических и демографических, но и духовных вызовов грядущего столетия. Восстановить равновесие и обрести роль державы можно, лишь когда Россия смело

632 Шпенглер О. Закат Европы. Всемирно-исторические перспективы. М., 1998, с. 353-354.

531

и открыто примет навязанный ей вызов, однако для этого нужна мощь не столько материальная, сколько духовная.

Ибо нация, способная, по выражению И. Ильина к lt;творческому актуgt; в мировой истории, – это lt;народ, получивший Дары Святого Духа и претворивший Их по-своемуgt;633. Ясно, что это не просто численная масса, не народонаселение, не совокупность граждан и тем более не lt;гражданское сообществоgt; неких Homo Globalis – индивидов, lt;свободныхgt; от идентификации по всем высшим ценностям – религиозным, национальным, историческим, семейным. Державотворящая нация – это преемственно живущее целое, связанное Верой, духом, миросозерцанием, общими представлениями о добре и зле, историческими переживаниями. Все lt;успешныеgt; государства, предлагающие теперь для внешнего потребления мондиалистские прожекты, сами созданы не на основе lt;общечеловеческогоgt;, не lt;гражданами мираgt; с их иЫ bene ibi patria, а идеалами и национальными героями, одержимыми любовью к своим Отечествам: lt;прекрасной Францииgt;, lt;доброй старой Англииgt;, lt;святой Русиgt;.

Осознание целей и ценностей национального бытия наполняет историческим смыслом жизнь на географическом пространстве, делает его живым организмом, наделяет ролью в мире. Громадная территория, внушительная экономика, военная мощь и даже ядерное оружие, как показали недавние унижения России, мало стоят сами по себе. Ибо материя без духа не способна творить историю.

"См. Ильин И.А. Наши задачи. М" 1992. с. 279-282.