"Эльвира Барякина, Анна Капранова. Нежное притяжение за уши " - читать интересную книгу автора

- И тон у него при этом был весьма далек от романтики и Машуни.
От этого она расстроилась и возмутилась.
- Какой еще анализ?! Неужели тебе не ясно, что Нонна не имеет к этому
никакого отношения?!
- Маш, твоя адвокатская позиция состоит в том, чтобы уговорить меня
выпустить Маевскую? Тебе не кажется, что адвокат в первую очередь должен
оперировать фактами, а не Бог весть какими догадками?
Рассвирепевшая Машуня ничего не ответила и швырнула трубку на рычаги.
Нет, каков, а?! Пару дней назад вздыхал и обмирал от одного ее
присутствия, а теперь смеет ей указывать, что делать и что не делать!
Наверняка расслабился после того, как она разрешила ему проводить себя.
А эта Нонна, трепло несчастное, еще смела чего-то предсказывать! Типа
"все у вас будет хорошо". Ага, конечно! Держи карман шире! Ты здесь
напрягаешься, придумываешь, как ее из тюрьмы вытащить, а она...
- Что, все дураки? - деликатно осведомилась Василиса, отрывая Машуню
от скорбных мыслей.
- Все! - категорично заявила Машуня и направилась к вешалке за своим
плащом. - И это, к сожалению, диагноз.
- А ты куда собралась-то?
- В больницу.
Василиса придала лицу заинтересованный вид.
- Думаешь, тебя вылечат?
Машуня слабо улыбнулась.
- Я к дуракам себя не отношу. А в больницу я пошла к Кольке. Он-то
хамить мне не будет. И пусть Федорчук не обижается: сам виноват.

* * *

Миндия Гегемоншвили побил все рекорды по халатности и разгильдяйству.
Вчера его как путного человека отправили в больницу к Николаю Соболеву,
чтобы он произвел допрос потерпевшего. Но вместо этого потомок горных
князей полдня прошарахался в неизвестном направлении и вернулся уже под
вечер с нулевым результатом: в бланке протокола значились только какие-то
невнятные закорючки, обозначающие, что допрос проводился ни кем иным как
М.В. Гегемоншвили.
- Что это такое, я тебя спрашиваю?! - бушевал Федорчук, тыкая в лицо
Миндии протоколом. - Письмо на деревню дедушке? Или работа на конкурс
рисунка на асфальте? Я тебя за чем посылал?!
Миндия понимал, что все упреки шефа справедливы, но ничего не мог с
собой поделать. Он пришел в больницу с твердым намерением сделать все, как
надо. Встретился с потерпевшим, разложил на подоконнике бумаги,
приготовился записывать показания... Но потом разговор как-то незаметно
перешел на женщин... Хотя, если быть честным, то это был и не разговор
вовсе, а чистой воды монолог: Гегемоншвили рассказывал Николаю Соболеву о
своих последних успехах у противоположного пола. Он думал, что вещает
всего-то минут тридцать... А оказалось, что времени уже девять вечера... В
конце концов незадачливого следока выгнала сердитая медсестра, заявив ему,
что так долго посещать больных строго воспрещается.
- Ну, так что мы с тобой будем делать? - спросил Иван, гневно глядя на
потупившегося Миндию.