"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

прикончил одного из моржей, раз дробив ему затылок, Юхансен же лишь ранил
своего моржа. Кровь хлынула из носа и рта, морж уткнулся огромными бив нями
в лед.
"Круглые глаза моржа выражали такую кроткую мольбу и бес помощность,
что весь охотничий пыл пропал. Выстрел в ухо при кончил его, но до сих пор
меня преследуют его глаза. В них как будто слилась мольба всего моржиного
племени о пощаде. Но он осужден на гибель; человек - враг его".
Вскоре начали наведываться медведи, так что зимовщики на стреляли их
порядочно. Затем они начали складывать из камней хижину. Инструментов было
мало, почти все приходилось делать голыми руками. Ломом им служил кусок
полозьев от саней, а киркой была моржовая лопатка. Вот так и выкапывали они
вмерзшие в землю камни и перетаскивали их вниз, к месту по стройки. Мха и
лишайника, чтобы затыкать щели, кругом было достаточно, и убогая хижина хоть
и медленно, но все же росла.
Тут пригодилось все, чему выучился Нансен у гренландских эскимосов. Из
ледяных глыб сложили низкий туннель, по кото рому можно было попасть в
хижину лишь ползком, на полу постлали медвежьи шкуры.
"Гостиная" была настолько велика, что Нансен мог в ней спать
вытянувшись во весь рост и свободно стоять.
Из моржового сала натопили жиру для светильников и для еды, а
медвежатина была отличной пищей. В конце сентября они настреляли столько
медведей, что мясных запасов наверняка должно было хватить на всю зиму.
Поэтому остатки провианта, взятого с корабля, можно было оставить про запас
на дорогу.
Так началась их жизнь в этой зимней берлоге.
Меню у них было очень простое. Утром варили из медвежа тины бульон,
вечером готовили жаркое. В основном питались мясом, а когда хотелось жира,
макали кусочки мяса в моржовый жир или выуживали шкварки из светильников.
"Мы находили шкварки необыкновенно вкусными и называли пирожными".
Заняться было нечем, оставалось только спать, есть и лежать в мешках.
Изношенное грязное платье уже не спасало от морозов за стенами хижины. Но
когда бывало не слишком ветрено, то они с удовольствием выходили
прогуляться. За эти месяцы запи сей в дневнике почти не прибавилось -
условия существования не вдохновляли да к тому же казалось, что на холоде
мозг за стыл.
Только природой восхищаться они не уставали.

"1 декабря.
В последние дни погода удивительно хороша, и бродишь перед хижиной
без конца. Лунный свет превращает эту ледяную страну в сказочный мир. Вон в
тени грозно нависшей горы примостилась наша хижина, зато льды вокруг и фьорд
залиты серебристым лунным светом. Снежные холмы и гребни так и светятся. При
зрачная красота, словно это какая-то вымершая планета, вся из сверкающего
мрамора".

Все на свете относительно, в том числе и представление о тепле. В
хижине температура никогда не поднималась выше 0 . Полом служил лед, а со
стен и потолка прямо на спальные мешки капала ледяная вода.
Больше всего соскучились они по книгам. Все небольшие аль манахи и
календари, взятые с собою, они давно выучили наизусть.