"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

изматывались, что, забыв о поставленной вариться пище, моментально засыпали,
несмотря на боль и холод.
Но чем дальше они продвигались к северу, тем труднее было идти по льду.
На пути вставали огромные торосы, полыньи с об рывистыми ледяными краями,
ямы, замаскированные снежной пленкой, трещины и ловушки. Оба то и дело
проваливались, про мокали насквозь и утешались тем, что хоть руки и ноги
пока целы. Хуже всего было то, что они мало успевали пройти за день, хотя
выбивались из сил. Во время пути Нансен производил рас четы, и вскоре для
него стало очевидным, что до полюса им не дойти - из-за дрейфа льда,
направление которого все время меня лось под действием ветра и течений.
Собаки тащились из по следних сил, и Нансен начал замечать, что они сдают.
Горько, конечно, было отказываться от мысли достигнуть полюса. Но в конце
концов это не главное. Лучше вернуться домой с тем, что уже сделано, чем
рисковать жизнью ради рекорда.
"Вопрос сводится лишь к одному: не попытаться ли нам до стигнуть 87
северной широты? Не знаю, долго ли еще мы продер жимся, если путь не станет
легче, чем теперь". Но легче он не стал. "Вечно перетаскиваешь на себе сани
через торосы, тут и богатырь из сил выбьется".
8 апреля дошли они до 86 14'. Эта стоянка оказалась самой северной
точкой их пути. Нансен прошел еще немного на север, чтобы разведать дорогу.
Но дальше тянулись те же непроходи мые льды.
"Тогда я решил остановиться и идти к мысу Флигели[86]". Не легко было
принять это решение, может быть, самое важное в его жизни.
По возвращении Нансена Бьернстьерне Бьернсон сказал: "Он сумел увидеть,
где лежит предел человеческих возможностей".
Нансен и его спутник водрузили на льду норвежский флаг и отметили это
событие праздничным ужином.
На другой день утром они повернули на юг. К своему удивле нию, они
обнаружили, что идти стало легче. Легче стало обходить торосы, и реже
приходилось переносить на себе сани. Но вот на чался северный дрейф и
вернулись прежние мучения. Они шли и шли на юг, но почти не сдвигались с
места.
С наступлением весны путь стал еще тяжелее. В мае задул юго-восточный
ветер. Для "Фрама" это было хорошо, но для них плохо. У Нансена начались
приступы застарелой болезни - прострелы. Собаки выбились из сил, и их
приходилось забивать одну за дру гой. Особенно тяжело было расставаться с
Квик. Но она была самой крупной собакой, ее мяса хватило для восьми
оставшихся на три дня.
Запасы провизии подходили к концу. Путники разделили ее на порции и уже
не смели наедаться досыта. Из мяса собаки Стурревен приготовили себе что-то
наподобие кровяной каши. Они уже подумывали, не забить ли теперь всех собак,
чтобы пополнить за пасы, но кто же поможет им тащить сани?
Сильно пострадало снаряжение. Им пришлось чинить сани и одежду
закоченевшими пальцами и на пустой желудок, а это было не так-то легко. Но,
к счастью, температура начала подниматься. И когда Нансен латал брюки при
минус 28 , ему казалось, что уже совсем тепло.
День за днем с трудом продвигались они вперед. Нередко в свирепую
метель, в густом тумане, обходя торосы, они в конце концов возвращались на
старое место. Все время они высматри вали на горизонте землю, но со всех
сторон их окружали только плавучие льды.