"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

с тем же Гюльдбергом и профессором Вилле[77] открыл новую биологическую
станцию в Дребаке.
Помимо этого надо было следить за постройкой дома в Люсакере у залива
Свартебукте. Бьернстьерне Бьернсон окрестил его "Готхоб", архитектором же
был кузен Евы - Ялмар Вельхавен. Впоследствии он же строил дом в Пульхегде,
задуманный отцом в итальянском стиле. Он был женат на Харриет Баккер, сестре
Агаты Баккер-Грендаль, подруге тети Малли. Помню, что Ялмар Вельхавен очень
любил плавание и не бросал купаться даже в пе риод ледостава, что, как ни
странно, вызывало глубокое презрение отца: ведь это всего лишь спорт!
Отец получил теперь должность препаратора в Христианийском
университете, и работать там приходилось много. Но больше всего его занимала
подготовка к экспедиции на Северный полюс. Надо было обдумать великое
множество вопросов, и он думал о них днем и ночью. Порою он просыпался,
вспомнив о какой-нибудь мелочи, которая может случиться во время
путешествия, зажигал стеариновую свечу на ночном столике и тут же записывал
эту мысль.
Все-таки они часто совершали прогулки в лес и поля. Тогда Фритьоф
забывал на время о своих заботах и был свободен и счастлив. Ева оказалась
прекрасным товарищем. На охоте и на рыбалке, в пеших прогулках и на лыжах
она не отставала от него. Однажды, вскоре после женитьбы, он ради шутки
решил испытать ее. На полной скорости он съехал на лыжах с вершины
Холменколлена, не оглядываясь назад.
"А когда спустился, она была рядом",- рассказывал он.
Смолоду, так же как и у Фритьофа, у нее был сознательный и продуманный
взгляд на лыжный спорт и на его значение для здоровья народа и воспитания
молодежи. Ева считала, что лыж ный спорт особенно полезен молодым женщинам,
поскольку он укрепляет здоровье и воспитывает самостоятельность. Это видно
из опубликованной ею в марте 1893 года в газете "Вердене Ганг"
В новогоднюю ночь Фритьоф вместе с женой совершил переход через гору
Нурефьелль. Оба были молоды и легкомысленны и отправились в путь довольно
поздно, к тому же не взяв с собой ни чего съестного, кроме нескольких кусков
"противной замазки" - так Ева обычно называла пеммикан Фритьофа. А
собирались они добраться до Хегеварде. Но не успели они дойти до вершины,
как стемнело, и прекрасный вид и спуск с горы - все исчезло. Ветер хлестал
им в лицо, они потеряли правильное направление. Но хуже всего было то, что
они то и дело теряли друг друга, и Фритьоф каждый раз пугался и кричал в
темноту: "Ева, Ева!" И голос ее доносился откуда-то издалека снизу.
Они пробирались вперед по склону, поросшему березками, и наконец
набрели на какую-то хижину.
"Мне она показалась довольно уютной,- рассказывал позже Фритьоф,- но
Ева сказала, что она черная и отвратительная; Тут у нее прибавилось сил, и
мы двинулись дальше".
Добравшись через несколько часов до усадьбы звонаря в Эггедале, Ева уже
не привередничала. Не успела она присесть на стул, как тотчас же заснула.
"Он, верно, устал, твой парнишка",- сказал звонарь. "Это моя жена",-
ответил Фритьоф. "Боже правый, это же надо - потащить жену через Нурефьелль
в новогодний вечер!"
Но когда на столе появилась еда и Ева почуяла сквозь сон, что это не
пеммикан, она положила конец огорчениям звонаря. (9)
Дома Фритьоф был вечно занят работой, и Ева часто остава лась одна. Но,