"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

что у спящих выхватывают вещи лихие люди, которых называют странным,
нерусским словом "урки".
Сам Арсений спал, удобно устроив свою лысую голову на мягком кожаном
чемодане. Коля все собирался спросить, что там, внутри, но стеснялся. Было
холодно, начал донимать голод. Коля с тоской посмотрел на свой мешок:
надолго ли хватит ржаной краюхи и луковицы? Надо терпеть.
Вокруг все спали. Свеча мигала в спертом, тяжелом воздухе. Время от
времени кто-то всхрапывал, вскрикивала во сне женщина.
Коля осторожно толкнул Арсения.
- Убери грабки, локш потянешь! - со сна крикнул Арсений и открыл
глаза. Увидев Колю, пришел в себя, спросил: - Ночь?
- Утро скоро, - сказал Коля. - Вон, развидняется уже... И чего это вы
такое сказали? - с любопытством закончил он.
- Убери руки, ничего не получишь, - перевел Арсений. - Это на
уркаганском языке, есть, понимаешь, такая страна - уркагания и живут в ней
урки, я тебе говорил.
- А где она? - спросил Коля. - Интересно бы поглядеть?
- Придет время - побываешь, - пообещал Арсений. - Есть хочешь?
- Как из ружья! - признался Коля.
Арсений открыл чемодан, заглянул в него, потом перевел взгляд на
Колю. - Ладно... Поскольку вокруг интим и мы с тобой тет-а-тет, - позволим
себе.
Коля хотел было спросить, что означают эти мудреные слова, но
промолчал, увидев, как Арсений выложил на крышку чемодана красную рыбу в
промасленной бумаге, копченую колбасу и белый хлеб. Напоследок появилась
аккуратная баночка с маслом.
Коля ничего не стал спрашивать и только смотрел во все глаза. Арсений
смачно откусил от рыбьей тушки, запил из фляги и жестом пригласил Колю
начинать. Коля с хрустом впился зубами в колбасу, натолкал полный рот хлеба
и, выпучив глаза, начал жевать.
- Телок ты, - с сочувствием сказал Арсений. - Жизни не знаешь и не
понимаешь. Вот был царь. И все было хорошо. Потом появились большевики -
слово иностранное, означает - луженое горло. Царя они скинули и объявили:
кто, значит, был ничем - тот станет всем. Ладно. Но вот, странное дело. Как
эти вот, - он посмотрел на спящих - были дерьмом, так и остались. А мы с
тобой балычок употребляем. А почему? Да потому, что большевики замахнулись
на вечное, неизменное, неделимое: на душу человеческую. Ихний Маркс - есть
у них такой нерусский умник - написал в своих сочинениях, что все, мол,
надо до основания разрыть. И они, дурачки, разрыли... А толку? Душу-то
человеческую они не переделали? - Арсений даже рассмеялся. - И не
переделают, верь мне! Потому что человек - жлоб и останется таковым до
второго пришествия! Вывод: всегда будут одни осетринку кушать, другие -
селедку жрать... А ты чего желаешь?
- Это... вкуснее, - с трудом проговорил Коля, ткнув пальцем в колбасу.
- А вкуснее, так пойдем в тамбур, поговорим по душам! - обрадовался
Арсений. - Я, видишь ли, не могу большие мысли шепотом излагать. Вали за
мной!
...В тамбуре грохотало, но Арсений решил, что безопаснее вести
разговор именно здесь. Он поднял барашковый воротник, нахлобучил "пирожок"
на самые брови, спросил: