"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

- Лучше, Коля, - серьезно сказал Серафим. - Сам посуди: здесь у тебя -
пепелище, там... Может, судьба твоя там?
Утром Анисим Оглобля подогнал к крыльцу Серафимова дома телегу,
постучал кнутовищем в ставень:
- Здесь мы, батюшка.
Вышел Коля, бросил на мерзлую солому узелок с пожитками,
перекрестился, подошел под благословение.
- Плыви в море житейское, отрок, - сказал Серафим. - И помни: отныне
Арсений Александрович - твой отец и благодетель. Слушайся его во всем. Даже
если удивишься чему - все равно слушайся, ибо отныне судьбы ваши
неразделимы.
- Хорошо сказано, - с чувством вздохнул Арсений. - Трогай, - кивнул он
Оглобле.
Коля долго смотрел назад - до тех пор, пока добротный попов дом и
четырехскатная крыша не скрылись за поворотом дороги.
- Уезжаешь, значит? - вдруг сказал Анисим. - Такие дела...
- Такие, - согласился Коля.
- В городе плохо, - продолжал Анисим. - В стенку пальцем ткнешь - под
потолком полыхнет. Електричество называется. Непонятно это русскому
человеку. И ни к чему.
- Электричество - признак прогресса, - объяснил Арсений.
Он достал массивный золотой портсигар с монограммой и множеством
наглухо припаянных к крышке значков, бросил в угол рта папироску, предложил
Коле и Анисиму.
- Благодарствуйте, - отказался Анисим. - Мы нутро должны беречь. Без
нутра - какой кулачный боец? А тебе, Николай, так скажу! В городе нашему
брату погибель. Жил бы себе, дрались бы, как всегда, чего тебе не хватало?
- Человек должен стремиться к счастью, как птица к полету! - изрек
Арсений, и Анисим посмотрел на него с уважением.
- Умен ты, вша тя заешь! Мне бы такую грамоту.
- И что тогда? - поинтересовался Арсений.
- На кой ляд вам Николай? - в свою очередь спросил Анисим. - Я вот
голову сломал: чего он у вас делать станет?
- О-о, - улыбнулся Арсений. - Колю ждет большой сюрприз.
- Большой... чего? - удивился Анисим. - Это чего же будет?
- Хорошо это будет, - мечтательно сказал Арсений. - Мы с Колей таких
дел понаделаем... таких дел...
- Меня возьмите, - вдруг с тоской сказал Анисим.
- Тебя? - Арсений с недоумением посмотрел на Анисима. - Видишь ли,
братец. В нашем деле внешность нужна. А у тебя, извини, черт на морде
шабашил. Уж не взыщи.
Потом был вокзал - маленький, кирпичный, в один этаж, с порыжевший от
старости и табачного дыма пальмой в главном зале, пьяным кондуктором на
перроне и беспросветной толпой с мешками за спинами, в руках, на головах.
Начинался голод. Огромные массы людей колесили по всей России в
поисках доли, и теперь Коля тоже стал одним из тех, кого война и революция
стронули с насиженного места и безжалостно швырнули, маня призрачной
надеждой рано или поздно обрести долгожданный кусок хлеба.
Колеса грохотали на стыках. Коля сидел, привалившись к дверям вагона,
обхватив свой мешок обеими руками, и старался не уснуть. Арсений объяснил,